Школа новичка

Зимин Дмитрий

empty-line/>

По-взрослому, а? — припомнил я недавно пришедшую в голову мысль.

А чем взрослые игры отличаются от детских?..

Взрослые, в отличие от детей, считают, что им НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО соблюдать правила.

Они считают, что главное — выиграть, цель оправдывает любые средства и победителей не судят.

Ну что ж…

Придвинувшись к попугаю, я подёргал птичку за крыло. А потом сказал:

— Что бы вам не предложил Серпент,

я удваиваю ставку.

Попугай мигнул круглым глазом и приоткрыл клюв.

— О чём вы говорите, молодой человек?

— Поединки летальные, так? Но вы не похожи на того, кто решил погибнуть за чужую победу из любви к искусству. Что он вам пообещал?.. Не надо, не говорите. Просто знайте: я могу дать в два раза больше. К тому же, не придётся умирать.

— О чём вы там шепчетесь? — к нам мгновенно подлетел Серпент, ненавязчиво оттесняя попугая в сторону. — Мастер Йагупоп, нам надо обдумать следующий шаг, — обратился он к птице.

— Я уже свой обдумал, — изрёк попугай, и демонстративно запахнув мантию, направился к выходу с арены.

Остался осьминог — скорее, он походил на паука, с громадными жвалами и глазами по периметру головы… Но об осьминоге думать как-то спокойнее, чем о двухметровом кусачем арахниде.

И розовая гусеница. Которая невозмутимо курила трубку и улыбалась так, словно хотела сказать: — всё это сон, Макс. Не бери в голову…

— Что ты ему сказал? — Серпент невежливо схватил меня за локоть. — Чем ты пригрозил этому чуду в перьях, щенок?

Я моргнул.

— Вы удивитесь, мастер, но не всё общение с людьми сводится к угрозам. Положительное подкрепление работает куда эффективней.

Серпент вскинул подбородок. Чёрные сальные волосы хлестнули его по плечам, на лбу вспухла синяя вена.

Глубоко посаженные глаза на миг вспыхнули красным.

У меня захватило дух.

Он не человек! — эта догадка заставила мой мозг раскалиться, словно его опустили в кипящее масло. — Да он ещё меньший гуманоид, чем эта розовая гусеница!..

Сказки, легенды, фэнтези — да всё наследие мировой литературы учит нас, что вампиров не бывает.

Да, попадаются бледные ребята с аллергией на солнце и с накладными пластиковыми клыками…

А умертвия — бред.

Мёртвое не может жить, это оксюморон.

Но богатый жизненный опыт, вдохновлённый посещением иных миров, легкомысленно пожимает плечами и заявляет: — а почему нет?..

Если ты знаком с ангелами, демонами и мохнатыми осьминогами — почему не даёшь права на существование таким широко разрекламированным не-существам, как вампиры?

Скользя

взглядом по стройной фигуре мага, теперь я мысленно отмечал и слишком бледную кожу с почти синеватым отливом, и синюшные вены, и неподвижный, омертвелый взгляд…

Вот, — понял я. — Вот что, Макс, тебе не давало покоя всё это время. Глядя на Серпента, ты чувствовал, что он — иной. Не такой, как все.

В самом УБИЙСТВЕННОМ смысле этого слова.

Чувство было такое, словно про какого-нибудь знакомого, рубаху-парня, душу и сердце всей компании, вдруг узнаёшь, что он — педофил.

Серпент прищурился.

— Разглядел, значит, — прошипел он сквозь зубы. Меж острых клыков мелькнул бледный, как брюхо червя, язык.

— Остальные, полагаю, лишены этого преимущества, — холодно ответил я. — Что вы применяете? Морок? Заклинание личины? Иллюзию?

— То, что ты знаешь столько умных слов, не поможет тебе со мной справиться, щенок.

Я фыркнул.

— Щенок? Не обидно. Они вообще довольно милые создания. И вообще…

Наверняка я хотел сказать что-то жутко остроумное. Но Серпент не дал мне такой возможности.

Глаза его вдруг покраснели окончательно, налились кровью, как у призового быка-производителя, из них стало исходить почти физическое давление…

«Сдавайся», — прозвучал голос у меня в голове. — «Опусти щиты. Расслабься. Я покончу с тобой быстро и безболезненно, и тогда твои близкие не пострадают. Они останутся жить, в то время как ты обретёшь вечный покой».

Это было так заманчиво.

Голос был таким мягким, таким приятным, он буквально убаюкивал, обещая избавление от всех страданий.

Плюс бонус в виде огромного леденца на палочке…

Этот леденец буквально втемяшился мне в голову. Я даже чувствовал его вкус — лимонно-коричный. И цветом он соответствовал: прозрачно-желтый, как летнее солнышко.

Вдохнув сладко-лимонный запах, я счастливо улыбнулся.

Серпент взвыл, закрыл лицо руками и отшатнулся.

Меня отпустило.

— Не нравятся лимоны, господин вампир? — ласково произнёс я, подступая к магу поближе. — А как насчёт серебра, святой воды или каких-нибудь религиозных символов?

— Надо было убить тебя сразу, как только ты свалился с неба, — простонал вампир. — Я знал, что ты опасен. Но ты выглядел таким глупым. Таким наивным в своём желании нравиться… И мне захотелось с тобой поиграть. Помучить тебя подольше… — с этими словами Серпент поднялся. Он вырос, раздался в плечах, словно его накачали, как шину для велосипеда.