Школа опричников
Шрифт:
– К нам хотели пробраться люди с прошлым, – говорил он с возмущением, а про Пришвина сказал, – он хотел разложить, пошатнуть нашу железную дисциплину, но это ему не удалось. Глаз чекиста зорок, мы раскрываем и не таких преступников!
В чем – точней – была вина остальных из злополучной семерки, мы так и не узнали.
Ретивые ораторы, кричавшие, что НКВД, руководимое Сталиным и Ежовым, разглядело в Пришвине неблагонадежного человека, тем самым выдали себя: было ясно – вот они, сексоты НКВД или будущие сексоты.
Было вынесено решение – откомандировать всех семерых, а о Пришвине возбудить дело через партийную организацию завода, его рекомендовавшую. По-видимому, вина остальных была в том, что в их анкетах
Собрание было для нас полезно в том отношении, что мы лишний раз вспомнили о полной невозможности для советского человека не только протестовать, но и признаваться в том, что какой-нибудь пустяк ему не по душе. Если этот «пустяк» – действие властей предержащих.
Я сделал для себя вывод: легенду надо повторять в уме почаще, и не ошибся, потому что кое-кто из нас жестоко поплатился за легкомысленное отношение к подробностям своей «биографии».
Всякого рода занятиями – класс, лекция, строй, собрание, самоподготовка – мы были загружены до отказа. Но долгое время мы, изголодавшиеся от недоедания, утешались обильным и вкусным рационом школы. Вот примерный дневной рацион. Первый завтрак – пол-литра какао или сладкого кипяченого молока с куском торта. Второй завтрак – тарелка поджаренной гречневой каши или залитой сливочным маслом лапши, отбивная или рубленая котлета, кружка сладкого чая. Хлеб всегдa свежий, только белый и в неограниченном количестве. Обед из трех-четырех блюд: суп, щи или борщ, с большим количеством мяса, можно было есть, сколько хочешь; жаркое с гарниром, кисель, компот, мороженое. Первый ужин: гречневая каша, картошка с мясом, вареные фрукты. Второй ужин: сладкий чай, 50 граммов сливочного масла, торт или печенье, свежие фрукты. Чувствовалось, что наше питание продумано и научно обосновано. Буфет при столовой имел все, что можно найти в лучшем гастрономическом магазине, но – по половинной цене.
Трудно сказать, почему курсанты выглядели все-таки неважно: может быть, нервное напряжение?…
Наш – младший – курс был разбит на два взвода, каждый взвод – на две учебные группы по 25 человек. Старший курс числился за первым дивизионом, младший – за вторым. Я попал в 6-ю группу.
Деление на группы производилось по степени подготовленности курсанта. Например, на младшем курсе наиболее сильной была 5 группа (приравнена к семи классам семилетки), за нею шла 6 (шесть классов семилетки), затем – на уровне низшей школы или пяти классов семилетки – шли 7 и 8 группы. По окончании школы выдавалось свидетельство-аттестат с указанием только общеобразовательных дисциплин, но каждый получал звание (чин) сержанта госбезопасности, или, в переводе на армейские чины, лейтенанта.
Занятия шли своим чередом, и наша жизнь приобрела тот тон однообразия, какой свойственен всякой военной школе. Однажды ночью в эту по часам рассчитанную жизнь внесено было нечто неожиданное – тревога. Ударил гонг. Я проснулся и вскочил. «Боевая тревога!» – мелькнуло в моем сознании бывшего командира Красной Армии. Я быстро оделся, схватил с вешалки шинель и, застегиваясь на бегу, снял с пирамиды винтовку и противогаз. Выбежал в коридор и стал в строй первым. Командир взвода немедленно отметил время моей явки. Быстро подбегали и становились другие, явка которых тоже отмечалась. В общем же первый опыт тревоги был, по выражению командира взвода, «ни к черту», – последний курсант стал в строй только через 12 минут, а некоторые не успели захватить ремней или же забыли закрыть затворы винтовок. После этой пробы тревоги стали делать через сутки, приучая нас к более «веселому» быту. Иной раз поднимали и дважды за ночь. В результате мы стали укладываться в 5 минут, привыкнув к установленному способу укладки одежды так, чтобы ее было удобней брать и надевать на себя. Но, конечно, это постоянное ожидание подъема лишало сна.
Мы уже не могли жаловаться
Первым выступил начальник школы. Он сообщил нам, что вводятся дополнительные, за счет свободного времени, занятия по изучению сталинской конституции.
– В недалеком будущем, – говорил он, – мы будем участвовать в выборах в Верховный Совет. Мы должны твердо знать сталинскую конституцию. Оценка должна быть для всех и каждого одна – отлично. А сейчас, – добавил он, – товарищ из харьковского отдела НКВД расскажет нам о значении конституции и о том, как мы должны вести себя во время избирательной кампании, помня о капиталистическом окружении, которое определяет характер и условия выборов.
Незнакомец говорил хриплым, астматическим голосом. Конституция СССР – самая демократическая в мире. Почти целиком процитировав речь Сталина на предвыборном собрании в Москве, докладчик, смакуя, подчеркнул сталинскую фразу о том, что, мол, если кто сойдет с правильного пути, того мы прокатим на вороных. Тут докладчик сделал паузу для аплодисментов, как это всегда в нужном месте делают все советские ораторы – от вождя до комсорга. Зааплодировал начальник школы, а за ним, разумеется, все присутствовавшие. Клакеры [4] из числа сексотов начали выкрикивать «ура». Докладчик довольно ухмылялся.
4
Клакер – человек, которого нанимают для того, чтобы аплодировать артисту, создавая впечатление успеха.
Затем докладчик перешел к теме о капиталистическом окружении. Германия – фашисты, Гестапо, безработица, пролетариев выбрасывают на улицу, лучших сынов народа – коммунистов – уничтожают, рабочий день 14-16 часов, голод и нищета. Англия – почти то же, но пока там нет Гестапо; Франция, Италия и т. д. – все одна и та же картина: капиталисты поедом едят рабочих, пауперизм [5] , бесправие, эксплуатация, гнет и ужас.
Упомянул забытое уже имя Тельмана и пообещал скоро-скоро вырвать этого «вождя» из рук фашистов [6] .
5
Пауперизм – массовая нищета.
6
Эрнст Тельман (1886-1944) – лидер немецких коммунистов. После прихода Гитлера к власти был арестован (1933 г.). Советское руководство обещало позаботиться об освобождении Тельмана, но так и не сделало этого. В августе 1944 г. в концлагере Бухенвальд Э. Тельман был расстрелян.
Вечером нам показали антинемецкий фильм «Профессор Мамлок», послуживший иллюстрацией к филиппикам нашего оратора по адресу Германии.
Коснулся он и «дальневосточной проблемы», как он выразился. Обругав самураев, докладчик переплыл Тихий океан и начал честить плутократов США, особенно нажимая на то, будто с Америкой нам справиться не слишком трудно: там 15 миллионов безработных, которые нас поддержат. По части готовности к распаду впереди США только Англия. Мы быстро приберем к рукам ее колонии, где порабощенные народы чуть ли не молятся на Ленина и Сталина.