Школа остроумия, или Как научиться шутить
Шрифт:
Я иду к строке от строчки.
Даже к финским сколам бурым
Обращаюсь с каламбуром.
В начале позапрошлого века в России пользовался успехом
такой каламбур: Не все корсиканцы воры, но Bиопо parte (буона
парте — большая часть; в то же время Буо-напарте — фамилия
ненавистного захватчика
Немало создавалось острот, основанных на двойном
значении слов половой, не винный и т.д.
Двойное значение слова предан послужило "структурной
основой" для горькой эпиграммы М.Л. Михайлова, адресованной
царскому самодержавию:
Каждый, кто глуп или подл, наверно, предан престолу.
Каждый, кто честен, умен, предан, наверно, суду.
Нечаянное двойное истолкование — это непреднамеренное
остроумие невежд и тугодумов; оно существует не для автора, а
только для слушателей и читателей. (Французская пословица
утверждает, что остроумие не но языке рассказчика, а в ухе
слушающего.)
Рассмотрим такую остроту {она приписывается Бернарду
Шоу, но, по-видимому, принадлежит не ему).
В ресторане играл оркестр — шумно и не слишком хорошо.
Один из посетителей спросил официанта:
— А играют ли музыканты по заказу? — Конечно. — В
таком случае передайте им фунт стерлингов, и пусть они
сыграют в покер.
В чем соль остроты? Двойное истолкование слова играть (на
музыкальном инструменте и в карты)? Да, но не только это. Здесь
есть еще и намек. Смысл просьбы посетителя можно пересказать
другими словами так: Я готов заплатить музыкантам, лишь бы
оркестр замолк. Мне не правится, кок они играют. Так что здесь
соединено двойное истолкование с намеком.
По тонкому льду
иронии
Ирония — это прием, основанный на противопоставлении
формы и смысла. Он заключается в том, что человек говорит
нечто прямо противоположное тому, что на самом деле думает,
однако слушателям или читателям дается возможность — намек
смысловой или даже интонационный — понять, что же именно на
самом деле думает автор. В риторике такой прием называется
антифраза
Ирония
разумеем,
(М. В. Ломоносов.)
Ирония — один из самых тонких и труднодоступных видов
остроумия.
Порой не нужен даже интонационный намек: сама ситуация
показывает, что произнесенные вслух слова но только не
выражают действительной мысли рассказчика, но прямо
противоположны ей.
Когда бравый солдат Швейк под охраной полицейских едет
в тюрьму и при этом выкрикивает во всю глотку приветствия
императору Францу-Иосифу, то нужно обладать поистине
полицейской тупостью, чтобы не почувствовать в этом злой
иронии. Вообще Гашек щедро использует оружие иронии в своей
бессмертной книге. Чего стоит, например, такое замечание
Швейка, водворенного в тюремную камеру.
А здесь неплохо: нары из струганных досок!
Существует довольно распространенный жанр иронических
афоризмов, вроде прутковских: Только в государственной службе
познаешь истину или
При виде исправной амуниции как презренны все
конституции.
Перевертыши
В нашем языке есть немало привычных сравнений, ставших
почти стандартными. Эти привычные сравнения могут быть
"перевернуты": например, банальное сравнение увешанной
орденами груди храброго воина со звездным небом Козьма
Прутков "перевернул": Небо, усеянное звездами, всегда уподоблю
груди заслуженного генерала.
К обратному сравнению нужно отнести остроумную находку
поэта Андрея Вознесенского: Мой кот, как радиоприемник,
зеленым глазом ловит мир.
Кроме "чистых" сравнений в человеческой речи часто
используется оборот, основанный на сравнении, но без
употребления "слов сравнения" (как, подобно и пр.).
Например, если мы говорим: Он бросился на врага, как тигр,
— то это сравнение.
Если же мы скажем: Он тигром бросился на врага, — то это
метафора в самой простой форме.
Подобно тому, как сравнение может быть обратным, точно
так же и метафора может быть "перевернута" — прием,
постоянно используемый в баснях. Однако наиболее остроумная