Школа террористов
Шрифт:
– Вполне. Хотя и мало его знаю.
– Потому и ошибаетесь, - не согласился со мной подполковник.
– Вчера ваш друг попал в автокатастрофу: врезался на своей машине в каменную опору моста и сгорел. Есть предположение, что он был пьян и не справился с управлением. Но это только предположение, - уточнил прокурор.
Я почувствовал как волосы у меня на голове встают дыбом, и все тело будто окатило ледяной волной, заставив сердце сжаться в комок. Погиб Андрей! Сгорел вместе с машиной! Не сон ли это продолжается?!
– Нет!
– сквозь спазмы вырвался из моего горла
– Андрей не стал бы пить! Позавчера, когда мы поехали в гости, и он знал, что не избежать выпивки, предпочел вместо свое машины сесть в автобус. Он не пьяница.
– Кто его невеста?
– Учительница. Дочь президента спортивной ассоциации, известного в городе человека.
– Петрунеску?
– вмешался в наш разговор мужчина в штатском.
– Да. Иона Георгиевич.
– Уважаемый человек, - подтвердил Цынаву.
– И как он отнесся к предложению жениха?
– В общем-то положительно. Дал им месяц на обдумывание.
– А не мог и вчера Болтунов поехать к невесте?
– спросил подполковник.
– Мог, разумеется. Но он собирался к другу. Может, после заскочил к ней на минутку.
– Ситуация...
– Прокурор в задумчивости почесал свой массивный подбородок.
– Вы запомнили, где живет невеста?
– Запомнил.
– Придется вам проехать с нами.
– Прямо сейчас?
– Чем быстрее мы проследуем по пути Болтунова, тем скорее установим истину дорожно-транспортного происшествия.
Я тоже хотел этого. Быстро переоделся, и мы поехали.
Хотя небо на востоке только ещё чуть посветлело, на земле было совсем темно - будто тяжелый полог придавил все окрест: дома, деревья столбы вдоль дороги; и свет фар, разрывая черноту, казавшуюся весомой, давящей на грудь и плечи, метался по асфальту и неровным обочинам, высвечивая жутковато-причудливые силуэты.
Я сидел между капитаном Ивашутиным и следователем Цынавой, подполковник Токарев - рядом с шофером, и думал о превратностях судьбы, о её непредсказуемости и жестокости. Еще вчера мы разговаривали с Андреем, шутили, радовались его счастью; ещё вчера он был крепок, силен, полон веры в свое будущее. И вот его нет... Что могло случиться? Как он, летчик, не справился с управлением машины? У меня произошедшее не укладывалось в голове, и я все больше склонялся к мнению, что кто-то причастен к автокатастрофе.. Кто? Не тот ли друг, к которому он ездил?.. До визита ко мне в гостиницу подполковник Токарев и его коллеги беседовали с Золотухиным и штурманом его экипажа. Ни тот, ни другой тоже ничего не знали о кишиневском друге. Возможно что-то прояснит Альбина, если Андрей заезжал к ней. А что это было именно так, я был уверен на сто процентов.
Из-за поворота нам навстречу вывернулась легковая автомашина и ослепила светом дальних фар - будто кто-то стегнул по глазам, - и наша "Волга" взвизгнула тормозами, вильнув к обочине.
– Вот ещё одна из причин, по которой летчик мог врезаться в каменную опору, - нарушил молчание капитан милиции.
– Возможно, - согласился подполковник.
– Молодежь - и жить торопится и чувствовать спешит.
– И обернулся ко мне: - Сватовство-то бурно прошло?
– Не очень...
– Я другое имел в виду, - сказал подполковник.
– Накануне Болтунов мог не выспаться и задремать за рулем. А для того, чтобы врезаться в препятствие, хватит секунды.
Могло случиться и такое, мысленно согласился я, если Андрей не отдыхал после обеда, как намеревался, а сразу поехал в город; задремать за рулем немудрено...
Километрах в двадцати от гарнизона фары высветили на обочине дороги группу людей у "Уазика". Водитель притормозил, подворачивая к ним. Это были работники ГАИ и майор из военной прокуратуры.
Токарев вышел из машины, за ним последовали и мы.
– Что-нибудь ещё удалось обнаружить?
– спросил Токарев у майора.
– Есть кое-что, Герман Филиппович, - ответил тот.
– В двадцати метрах от места столкновения машины с препятствием на асфальте остались следы от ткани серого цвета и черная полоска от каучуковой подошвы. Правая дверь передней кабины не закрывается, тогда как левая заклинена намертво. Вмятины на бампере и радиаторе позволяют сделать вывод, что скорость при столкновении не превышала сорока километров. Есть веские основания полагать, что на правом сидении находился пассажир, выбросившийся на ходу в двадцати метрах от препятствия. Вызывает сомнение и обрыв бензопроводов от удара, вследствие чего возник пожар.
– Выходит, водитель был уже мертв к моменту столкновения?
– Или мертв или в бессознательном состоянии, так считает доктор. Экспертиза это установит.
– Кого наблюдали во время работы?
– В два сорок семь проехал грузовик из Кишинева. И совсем недавно, в три пятьдесят три - "Мерседес". Номера я записал.
– Хорошо. Завершайте, утром встретимся.
Начинало светать, и в тусклом свете предутренней зари я разглядел силуэт покореженной машины; капот и правое крыло лежали в стороне, отброшенные взрывом пожара.
"есть веские основания полагать, что на правом сидении находился пассажир, выбросившийся на ходу, - застряла у меня в голове фраза майора. Значит, Андрей погиб не по собственной оплошности, а к моменту столкновения был "или мертв или в бессознательном состоянии".
Кому Андрей мешал или так насолил, что заслуживал смерти?.. Может, его подкараулили те сосунки, с которыми мы столкнулись в кафе? Уж очень агрессивно они были настроены. Поистине современные националисты, из которых рвущиеся к власти политиканы создают отряды боевиков и бандформирований. Особенно агрессивно был настроен их вожак, и если бы не Альбина...
Я счел своим долгом рассказать о стычке в кафе.
– Не думаю, что пьяная ссора могла явиться поводом к убийству, - не согласился с моим предположением Цынава.
– И поскольку версия убийства стала основополагающей, считаю, Герман Филиппович, поднимать ночью с постели Петрунеску, уважаемого человека и влиятельного, нецелесообразно.
– Ну почему же, - нетвердо возразил Токарев.
– Хотя бы с дочерью его поговорить.
– Не надо и с дочерью. Подождем до утра. Несколько часов роли не играют.