Школа террористов
Шрифт:
– Ты куда меня ведешь?
– В гостиницу. Тебе надо отдохнуть.
– Нет...
– Она помотала головой, словно желая освободиться от наваждения.
– Я поеду домой.
– Лучшего ты ничего не придумала? Поспишь здесь, потом поедешь.
– Но я не хочу в гостиницу, - капризно заявила Альбина.
"Уложить её в машине на заднем сидении?
– мелькнула мысль.
– И сидеть около неё всю ночь? Что подумают обо мне сослуживцы Андрея?... Оставить одну - уедет: пьяному море по колено..."
– Ничего, до утра придется потерпеть. Никто тебя здесь не обидит.
Она
– Хорошо, - согласилась наконец.
– Я очень хочу пить. У тебя найдется что-нибудь?
– Найдется. Напою тебя чаем.
Я всегда беру с собой в командировки кипятильник, разовые пакетики чая и кофе, печенье, чтобы не бегать лишний раз по столовым, когда надо срочно подготовить материал в газету или находит творческое вдохновение.
– Тогда пошли.
Она обеими руками держалась за мою руку и буквально висела на ней, еле переставляя подламывающиеся ноги, и я со стыдом и страхом думал, что сказать дежурной, как упросить её, чтобы уложить спать незнакомую пьяную девушку в свободной комнате, если таковая найдется. А если нет? Кто захочет пустить к себе пьянчужку?
К моему счастью (или несчастью) дежурной на месте не оказалось, и я, поддавшись непонятному порыву, поспешил провести Альбину в свой номер. Уложил её на кровати и, достав из тумбочки кипятильник, стал готовить чай.
– Душно!
– заметалась Альбина на кровати.
– И мне очень плохо. Дай чего-нибудь попить.
Я налил ей из крана воды. Она отхлебнула, сморщилась и вернула обратно.
– Сырая?
– Сейчас я вскипячу.
– А коньяку у тебя нет?
– Чего нет, того нет. Да и хватит тебе...
– Мне плохо. Достань у кого-нибудь.
– Она всхлипнула и закрыла глаза.
– Перестань, Альбина. Горе коньяком не зальешь.
Она согнулась калачиком, полежала молча.
– Мне душно. Помоги раздеться.
Ничего себе заявочка! Я в нерешительности остановился около нее, не зная, что делать. Нагнулся и снял с ног туфли.
– Платье расстегни, - тихо, почти шепотом попросила Альбина.
Не забылась ли она? Не принимает ли меня за Андрея? Я боялся притронуться к ней.
– Ну чего ты? Мне жарко... Душно. Тяжело дышать...
Она повернулась ко мне спиной, подставила замочек, который и сама могла без особого труда достать. В глаза мне бросились крутые бедра, обтянутые мягкой тонкой тканью, задравшейся до самих трусиков, обнажив стройные, загорелые ноги, будто излучавшие колдовскую энергию, воспламенившую меня; и я, онемевший, пригвожденный её притягательной силой, не двигался с места, терзаемый желанием и поднимавшейся во мне ненавистью и к себе и к Альбине. Наконец удалось взять себя в руки, и я расстегнул "молнию".
Альбина не шевелилась. Дыхание было ровное и слабое. Кажется, уснула. Я потихоньку встал и пошел из комнаты, бесшумно затворил за собой дверь.
Дежурная сидела на своем месте, и я, объяснив ей ситуацию, попросил разрешения переночевать в другом номере.
– Это можно, - согласилась дежурная.
– Нынче многие в отпусках, есть и комнаты, и кровати свободные. Идите в номер, где жил Болтунов.
– Она протянула мне ключ.
С дивана в холле вдруг поднялся подполковник Токарев,
– Добрый вечер, Игорь Васильевич. Хотел раньше с вами поговорить, но вы были так заняты Альбиной Ионовной, что к вам было не подступиться. Уложили её спать?
– Да. Она плохо себя чувствует.
– Тяжелый случай, - вздохнул подполковник.
– Вместо свадьбы похороны. Она крепко его любила?
Я хотел было объяснить, что она ждет от Андрея ребенка, но засомневался, надо ли раскрывать чужие секреты. Будет ли она рожать после случившегося?.. Да и откуда мне знать, насколько глубоко было её чувство? Что Андрей любил её, я мог поручиться. А за Альбину...
– Я вижу её второй раз. А коль они собирались пожениться...
– Да, - согласился Токарев.
– Это раньше русские были у всех в почете, а ныне даже молдаване не очень нас жалуют. Она не побоялась... К вам тоже по-моему неплохо относится...
– Мы с Андреем успели подружиться...
– Вот и хорошо. Постарайтесь поддержать её в эти трудные минуты, не теряйте с ней контакта. А еще, - он отвел меня подальше от стола дежурной, у меня к вам просьба: постарайтесь под видом журналиста, собирающего материал о гуманитарной помощи, узнать у Альбины Ионовны, не осталось ли у них в школе что-то из заграничных подарков. Чтобы не томить вас догадками, раскрою секрет. Дело в том, что проверка на дорогах пока ничего не дала, контрабандисты затаились. А убийство Болтунова, на мой взгляд, связано с этим. Есть предположение, что оружие переупаковывали в импортные коробки из-под гуманитарной помощи в одной из школ. Учителя, разумеется, могли об этом не знать. Надо выяснить, не остались ли где такие упаковки. Подумайте как поделикатнее поговорить на эту тему с Альбиной Ионовной. Разумеется, никакого намека на оружие.
Заданьице... Для будущей статьи или очерка мне так или иначе все равно придется вникать в суть дела, но как бы снова не попасть в ситуацию, наподобие гаражной, где меня чуть не ухлопали. Но на то мы и военные, чтобы рисковать...
Я дал согласие и пошел спать. Поручение Токарева настолько заинтересовало меня, что я сразу приступил к разработке плана беседы. Надо так тонко провести её, чтобы ни один вопрос не вызвал сомнение, что я собираю материал для статьи. Достал свой красный блокнот с бронзовым тиснением "Красная звезда" и, включив электрочайник, - Андрей тоже любил вечерами чаевничать, стал сочинять вопросы.
Уснул я далеко за полночь и проснулся рано: армейская привычка давно и прочно прижилась во мне и приучила меня быстро приспосабливаться к строгому армейскому распорядку дня. Окатился холодной водой, побрился, навел лоск на своем капитанском обмундировании и пошел к Альбине. К моему удивлению, её в номере не оказалось. Дежурный по проходной, где стояли её "Жигули", сообщил мне, что Альбина уехала в пять часов утра.
Позавтракав, я в десятом часу отправился на маршрутном автобусе в Кишинев. Чем ближе подъезжал к городу, тем сильнее не хотелось встречаться с овдовевшей невестой Андрея, и я чуть ли не молил судьбу, чтобы её в школе не было. Мое желание, видно, дошло до Бога - Альбина отсутствовала.