Школа террористов
Шрифт:
В детстве все кажется красивее и романтичнее, - согласился Иона Георгиевич.
– Хотя в какой-то степени ты прав: Кишинев за последние годы действительно оскудел. Гонка по вооружению сильно бьет и по нашему карману.
Зазвонил телефон. Иона Георгиевич неторопливо поднялся и прошагал к письменному столу, где стоял аппарат. Снял трубку.
– Петрунеску, - ответил он по-военному. Послушал и сердито заговорил на своем языке. Одно слово, которое повторял неоднократно Иона Георгиевич, я разобрал. Точнее не слово, а фамилию - Донич. Уж не о том ли Дониче шла речь, о котором упоминал замполит Епишкин? Вижу, насторожился
По мере разговора лицо Ионы Георгиевича мрачнело, голос его крепчал: чем-то абонент расстроил, казалось, невозмутимого хозяина. Наконец он положил трубку, тут же снял её и набрал номер.
– Привет, Алексей Иванович. Петрунеску, - заговорил он на русском. Ты в курсе, что твои законники решили возбудить уголовное дело против солдата Донича?
– Так и есть - о нашем солдате. Кто такой Алексей Иванович? Не иначе, большой чин: либо начальник политотдела гарнизона, либо сам начальник гарнизона. Послушал.
– Это все понятно. Но не тот солдат плох, который не хочет служить, а тот командир никуда не годен, если службу не может наладить. И Донича нельзя считать дезертиром: по сегодняшним понятиям он наемник, притом не добровольный. Он не хочет служить в русской армии, надо учитывать его национальные чувства... Ну, а какой же солдат без оружия... Автомат, я думаю, не проблема, вернет. Что же касается солдата, то можете считать зачисленным его в секцию тяжелоатлетов. Ко мне... Ничего, труху мы из него вытрясем. Вот и передайте своему прокурору, чтоб не пыжился понапрасну, капитала он себе на этом деле не наживет.
– И положил трубку.
– Что-то женщины долго возятся, - проворчал недовольно и вышел из кабинета.
Вот так фрукт, невольно мелькнула мысль. Кто он такой, чтобы вмешиваться в дела военных?.. Видно, шишка немалая, коль так с законной властью разговаривал. Взял дезертира под свою опеку и ещё предупреждает, чтоб прокурор "не пыжился понапрасну". И о победителях говорил не без ехидства, - запоздало уточнил я.
Мне стало обидно за наших военачальников. Вспомнились московские перипетии с допризывниками, с нашими, русскими ребятами, бегущими из армии. А молдаванам, как говорится, сам Бог велел. И прав Иона Георгиевич: не тот солдат плох, который не хочет служить...
Иона Георгиевич вернулся к нам как ни в чем не бывало, с улыбкой на лице.
– Заскучали тут без меня? Пейте, а то весь аромат улетучится, опрокинул в рот рюмку.
– Это не твой солдат сбежал из части?
– у Андрея.
– Да, это солдат из нашей части, - опустил глаза Андрей.
– Плохой солдат?
– Хороший не сбежал бы. И зря вы берете его в спортивную ассоциацию. Из него спортсмен, как из меня канатоходец.
– Посмотрим, - посерьезнел Иона Георгиевич.
– У него молодая жена... А в вашем полку дедовщина процветает. Вот и не выдержал.
– Врет все он!
– горячо запротестовал Андрей и осекся: в кабинет вошла жена Петрунеску и пригласила нас к столу.
Мы прошли за хозяином в небольшой светлый зал рядом с кухней, где нас поджидали обильные закуски и бутылки с красочными этикетками: коньяки и вина, фруктовые напитки.
– Знаешь, дорогая, оставь-ка пока свою кухню в покое, садись с нами, обратился Иона Георгиевич к жене.
– Сообща обсудим
Когда мы расселись - Иона Георгиевич в торце стола напротив молодых, я - напротив Софьи Михайловны, - хозяин наполнил рюмки и, глянув в серьезной задумчивости на дочь, потом на жениха, заговорил высокопарно, как на приеме в министерстве иностранных дел:
– Для нас большая честь, что советский офицер просит руки дочери. Она у нас единственная, и потому её счастье - это и наше счастье, здоровье и благополучие. Знаем, что вы любите друг друга, и настала пора свить вам свое гнездышко. Но вы ещё молоды и неопытны, на первом месте у вас чувства, желания; вами руководит сердце, а не разум. А для крепкой семьи и счастья одной любви мало, поверьте мне пожилому и прожившему нелегкую жизнь человеку.
– Ну что ты, отец, взял с места в карьер, - остановила его Софья Михайловна.
– Дай ребятам выпить, закусить, они с утра ничего не ели.
– Прости, мать, ты права. Поистине, сытый голодному не разумеет. Пейте, ребята, закусывайте, потом поговорим.
Обращение к молодой жене "мать" вызвало у меня усмешку: Софья Михайловна выглядела моложе Альбины, совсем ещё недавно, как говорила невеста, вместе бегали на танцульки и делились, наверное, своими любовными увлечениями. Иона Георгиевич не может не понимать столь комичного обращения... Хотя, пожалуй, он специально обращается так к жене, чтобы напомнить дочери о их положении. Альбину, не трудно было заметить, это злило, но она держала себя в руках и делала вид, что не обращает внимания на причуды своих "предков".
Глаза Софьи Михайловны по-прежнему сияли ( я впервые видел такие прекрасные глаза, ослепившие меня необыкновенным блеском, будто в них отражалось само солнце), и все лицо её, тоже редкой красоты, светилось счастьем, словно желанный возлюбленный делал предложение не Альбине, а ей. Да, губа у Ионы Георгиевича не дура - завлечь такую красавицу... Правда, и он из тех мужчин, перед которыми устоит не каждая женщина: крепко сложен, симпатичен. А разница в годах... Разве это первый в истории случай?! У моей матери тоже был любовник почти мой ровесник...
Мы пригубили рюмки. Ни пить, ни есть не хотелось. Я с нетерпением ожидал ответа Ионы Георгиевича на предложение Андрея, а друг мой и вовсе сидел, как на углях, поглядывая преданно то на будущего тестя, то на его жену, то на Альбину, стараясь всем своим видом показать как серьезно его намерение и что им руководит не только чувство, но и рассудок.
– Мы не голодны, - пососав лимонную дольку, осмелился продолжить разговор Андрей.
– И по годам я и Альбина давно выросли из детских штанишек, так что зря вы считаете, что мы необдуманно решили...
– Хорошо, - Иона Георгиевич отложил недоеденный пучок кинзы, вытер салфеткой губы.
– Как говорят, женитьба - не напасть, да женатым бы не пропасть. Ответь мне вот на такой вопрос: где вы собираетесь жить?
– У меня, разумеется, - не смутился Андрей.
– С работой у Альбины проблем не будет: в гарнизоне есть школа, квартиру мне дадут.
– Ты уверен? Разговоров о переводе вас на новое место не ходит?
– Иона Георгиевич пристально смотрел Андрею в глаза.
– Мало ли какие разговоры могут ходить. Насколько мне известно, пока никто и никуда переводить нас не собирается.