Школа в лесу
Шрифт:
— Зоя, повтори задачу.
Зоя испуганно встала, опустив голову. Все посмотрели на нее.
Но вдруг Занька взглянул в окно, вскочил с парты и заорал на весь класс:
— Ура, ура, каток заливают! Вечером кататься можно будет!
— Где? Где?
Ребята повскакали с мест и бросились к окнам.
— Чур, я первый в очереди за коньками.
— Я второй.
— Чур, третий.
— Нет, я третий.
— Нет, я!
Лерман и Чешуйка готовы были затеять ссору, но Марья Павловна с огорченным
— Занин, Ивин, Лерман и все, кто вскочили с места, кататься вечером не будут.
Занька притих, но бурчал себе под нос:
— Вот еще! «Не будут кататься!» Еще как буду!
Но все это говорилось для виду. Он был уверен, что Марья Павловна сдержит слово и ему сегодня не кататься.
Прерванный урок продолжался. Но так трудно было думать о задаче! Изобретатель незаметно под партой рассматривал свои запасы. Тут было цветное красное стеклышко, медная проволока, две пустые пробирки, гвозди и много других ценных предметов.
За его спиной Игорь Прокопец тянулся изо всех сил, стараясь получше рассмотреть Печенькины сокровища.
А Печенька-изобретатель, наморщив лоб, вертел в руках шоколадную конфету, оставшуюся от вчерашнего чая. Он раскрошил конфету на мелкие кусочки, сунул в пробирку и нетерпеливо ждал звонка на большую перемену.
После звонка Печенька первый выскочил из класса, пряча пробирку. В умывалке налил ее водой и побежал одеваться.
Клавдия Петровна ворчливо застегивала ребятам пальто и проверяла, все ли надели варежки.
— Ну чего ты, Чешуйка, копаешься? — кричал Лерман.
Изобретатель выскочил и огляделся. Ребята толпились у катка, вблизи никого не было. Он нашел укромное местечко и уже готов был сунуть пробирку в снег, как вдруг из-за угла вынырнул любопытный Игорь Прокопец.
Изобретатель сунул в рукав закупоренную пробирку и стал рассеянно смотреть по сторонам.
— Ты чего, Печенька, ищешь? — спросил румяный Прокопец.
— Ничего.
— Пойдем путешествовать.
— Не хочется.
— По-о-йдем, Печенька!
— Нет, не пойду.
— Ну, пойдем на каток.
— Ты иди, а я потом приду.
— Нет, пойдем вместе.
Прокопец подошел к изобретателю и сунул свой любопытный нос к нему в рукав.
— Э-ге-ге-ге! А что это у вас там торчит? — затараторил он, хитро прищурив узкие косые глазки.
Изобретатель бросился бежать. Прокопец за ним. Они три раза обежали изолятор, оба устали, задохнулись. Прокопец отстал.
Изобретатель, осторожно оглядываясь, зашел за дровяной сарай, вытащил пробирку и, взболтав, сунул в снег. Потом сорвал и воткнул для памяти ветку.
Легкий скрип послышался сзади, и из-за угла высунулась хитрая румяная рожица Прокопца.
— Видал, видал! Ты думал, я ушел, а я тут! — радостно кричал Прокопец.
— Тише! — сердито зашептал
Прокопец жадно слушал.
— Ну, ну, — заторопил он.
— Нет, сперва дай честное пионерское, что никому не скажешь.
— Честное пионерское под салютом, никому не скажу.
Изобретатель рассказал про конфету.
Мимо проехала на лыжах Зоя.
— Как ты думаешь, Голубиха не видала? — тревожно спросил Прокопец.
— Нет, ее не было, когда я прятал.
— А вдруг была?
— Нет, не было.
И они убежали.
До обеда оба перемигивались и пересмеивались. А за обедом, когда подали компот, изобретатель вынул длинный леденец шоколадного цвета, отломил половину Прокопцу, и оба с самым спокойным видом начали сосать замороженную конфету.
— Ой, какой холодный! Даже зубы ломит, верно, Прокоп?
Ребята удивились. Откуда мог взяться такой леденец? К чаю давали варенье, от родительского дня гостинцев ни у кого не осталось.
Занька не выдержал и заерзал на месте.
— Печенька, где ты достал?
— Мое изобретение, — с важностью ответил Печенин.
Он чмокал, хрустел, облизывался, а глядя на него, облизывались ребята.
Зоя сидела за столом хмурая. Она даже не взглянула на леденец. Все было плохо: папа не ехал и не писал больше, Мик один в живом уголке, и, наверное, его мучают ребята. А там еще эта ваза. Она отодвинула нетронутый компот.
— Ты почему не кушаешь? — подошла к ней тетя Соня.
Зоя мотнула головой и вылезла из-за стола. Тетя Соня с тревогой посмотрела ей вслед.
Глава четырнадцатая
До конца карантина оставалось только два дня. Ребята радовались. Марья Павловна рассказала, что на каникулы приедет театр марионеток, потом оркестр из фабричного клуба, а физкультурница Людмила Петровна устраивает карнавал на льду. Уже монтер Леша подвешивает на катке разноцветные лампочки.
И в этот-то радостный день Печенька вдруг заявил, что у него болит горло. Все посмотрели на изобретателя с испугом и, как один, заревели. Пропали каникулы, и театр марионеток, и карнавал на льду. Печенька плакал больше всех, потому что чувствовал себя виноватым.
— Да может быть, и не скарлатина, — утешала ребят сама расстроенная Марья Павловна.
— Да-а… А почему у него, как у Вали, горло болит? — говорили сквозь слезы ребята.
— Может быть, простуда, — утешала и Клавдия Петровна.
Но на это была слабая надежда: Печенька горел, как в огне.
Его увели, и потянулись тревожные дни.
До 1 января оставалось шесть дней.
— Тетя Соня, когда узнаете, скарлатина или нет? — приставали ребята.
— Самое большее дней через пять.