Школа выживания
Шрифт:
Джеб наклоняется ближе ко мне. Широко раскрытыми глазами смотрю ему прямо в лицо, такое знакомое, когда-то означавшее для меня счастье, семью и покой. Теперь оно для меня — сгусток зла.
— Макс, пожалуйста, — шепчет он, — пожалуйста, играй по правилам. Делай, как надо. Они хотят с тобой покончить. Думают, что на тебя только время зря тратят.
Еще одна неожиданная неприятность.
— Кто?
— ИТАКС. Они держат тебя здесь, пока идут испытания новой усовершенствованной модели. Ее считают величайшим изобретением. Они хотели, чтобы ты руководствовалась головой, а не сердцем. Макс, я так старался тебя этому научить. Но,
— Я докажу им, что я ни перед чем не постою, чтобы вытащить из тебя кишки через нос, — слабо возражаю ему и вдруг слышу громкий низкий голос:
— Батчелдер, что вы здесь делаете? У вас нет допуска к этому объекту!
И потом свет снова вырубается, с меня стягивают одеяло, и все те же здоровенные ручищи снова бросают меня в ужасный бункер.
Стараясь держаться в тени, я провела пятерых психованных мутантов в ИТАКС.
— Сюда! — придерживаю кусты и даю им знак, — пролезайте.
Уже темно. Наконец-то. Я думала, что скучно смотреть весь день, как ирейзеры режутся в карты. Как же я ошибалась! По сравнению с сегодняшним днем их карты были просто цветочки.
Как только настоящая Макс это выдерживает? Я сбилась со счета, сколько раз за сегодняшний день мне хотелось на них наорать, чтоб заткнулись, чтобы от меня отстали. Вот бы послать их всех к черту. Надж без передышки молотит языком. Газман — просто доверчивый идиот. И ему все равно, о чем по любому поводу спорить с Ангелом, голубое ли небо, понедельник сегодня или вторник. Ангел, кстати, меня здорово напрягает. Она совершенно неуравновешенна, и предсказать ее невозможно. Когда вернусь, обязательно доложу об этом наверх. Зато Игги — вообще балласт, правда, может готовить. Только как, убей меня бог, не пойму. В броне Клыка я пока не нашла никаких изъянов. Но это только дело времени.
Да еще они с собакой разговаривают так, точно это человек. Не надо тебе того, не хочешь этого? Какого хрена! Собака и есть собака.
Но теперь всему этому безобразию пришел конец и настало долгожданное время. Еще утром на экскурсии в ИТАКСе я всячески подчеркивала пробелы и слабые точки. Теперь под покровом темноты мы «крадемся» и вот-вот проберемся внутрь. Всячески делаю вид, что держусь настороже.
Должна сказать, что представление мое безукоризненно. Они ничего не подозревают. Вся моя тренировка, уроки, зубрежка — все себя вполне оправдало. И, естественно, еще раз подтвердило, что моя модель старой Макс сто очков вперед даст. Даже странно, что эти олухи с такой охотой и так безропотно всюду за мной следуют, подчиняются моим приказам. Только предложила «залезем в ИТАКС» — они уже построились маршировать в ИТАКС. Вместе со своей идиотской собакой. Выходя из гостиницы, я попыталась его запереть в номере, но Надж выпустила.
— На прорыв с собакой? — удивленно подняла я брови.
— Конечно, — Надж не понимает, почему это вообще нужно объяснять. — Он же всегда с нами.
Как хотите, думаю я. Не мудрено, что с вами запланировано покончить.
Короче, если не считать собаки, в остальном они полностью мне подчинялись.
— Отличная была с вентилятором идея, — говорит Клык. Это ровно на пять слов больше, чем я слышала от него за весь день.
Я скромно пожимаю плечами. Что идея отличная, я и сама знаю. Но зачем педалировать. Я не Макс, чтобы себя нахваливать. Если она только о себе и думает, это отнюдь не значит, что я должна следовать ее примеру.
Веду стаю по воздуховоду. Время от времени нервно вздрагиваю. Когда, конечно, не забываю. Останавливаюсь на каждой развилке, как будто не знаю, куда поворачивать. А иногда замираю, приложив палец к губам, точно прислушиваюсь к приближающимся шагам. Представление — обхохочешься. Настоящий цирк.
Выходим в главный воздуховод, и я притворяюсь, что последний поворот, который должен вывести нас в подвал, результат внезапного озарения. Еще несколько минут, всего несколько сот ярдов — и моя миссия завершится.
И с ними тоже будет покончено.
После встречи с Джебом бункер показался мне истинным облегчением. Принимаюсь думать о том, что я в ответе за стаю, вспоминаю, что я непобедимая Макс, а белохалатники, заставляющие меня носиться, как белка в колесе, — просто кучка дуроломов.
Следовательно, сам собой напрашивается вопрос, как отсюда выбраться?
Я по-прежнему не могу сесть, по-прежнему ничего не чувствую. Меня по-прежнему одолевают галлюцинации. По-прежнему практически невозможно ни на чем сконцентрироваться.
Отличная стартовая позиция для побега.
Думай, Макс, думай!
И тут я вспоминаю про свой внутренний Голос: Голос, у тебя есть какие-нибудь идеи?
— Подумай, что именно от тебя хотят? — Как это он прорезался по первому зову? Сколько его помню, он ни разу не отвечал на мои вопросы, а тут ни с того ни с сего откликнулся.
— Значит, спрашиваешь, чего они от меня хотят? Хотят, чтобы я их подопытным кроликом оставалась. Или, если угодно, лабораторной крысой. Хотят, чтоб я продолжала плясать под их дудку.
— А что случится, если ты откажешься это делать?
— От злости, поди, лопнут — я просияла от одной мысли. — Только как, интересно знать, я могу от чего-то отказаться, если я закупорена в этой консервной банке.
— Вот на эту тему и подумай.
Как мне и велено, раскидываю мозгами. Шансов это мне не прибавляет. Их у меня раз, два и обчелся. Ни физическая сила, ни скорость, ни умение быстро и четко соображать мне здесь не помогут. Что же остается? От отсутствия надежды впадаю в глухое отчаяние. Я теряю сознание, теряю голову и вот-вот потеряю себя …
Они не хотят меня потерять. Им тогда некого будет дергать за нитки, не на ком будет ставить эксперименты.
Подожди-ка, Макс, подожди…
Потерять меня они могут только двумя способами: или я сбегу, или умру.