Школьная осень
Шрифт:
— Спасибо парню, — выдал дед, поднимаясь с дивана. — Он ведь не только мне сердечко подправил. Суставы не ноют. Брюхо не болит! Не по-людски это, не поблагодарили даже!
Он прошелся по комнате, присел, звонко хлопнул ладонями по бедрам:
— Мать, доставай бутылку!
— Потише, скаженный, — буркнула старушка. — Разошелся…
И украдкой стерла набежавшую слезу.
— Борис Михайлович! — обратился к деду Зуйков. — Завтра прямо с утра ко мне в поликлинику. Ясно?
Дед пожал плечами:
— А зачем?
— Это приказ! —
— Ладно, ладно, — дед выставил вперед ладони. — К 9.00 у вас, как штык.
— Именно! — подтвердил начмед.
— И еще, — многозначительно заключил Зотов. — Напоминаю вам еще раз, чтобы никому… Включая наших сотрудников. Никому ни слова.
— Есть, товарищ командир! — дед шутливо отдал честь.
Зотов укоризненно покачал головой, улыбнулся, потянул Зуйкова за рукав:
— Пойдем, Петр Юрьевич!
Полковник снова сел в машину на место водителя, завел двигатель.
— Ну, что можете сказать, Петр Юрьевич?
— Полгода назад, когда мне Бурков показал материалы о непонятных случаях в детской травматологии, я думал, что это либо ошибка, либо чья-то глупая шутка. Теперь я своими глазами увидел. Но всё равно, понять и поверить в это выше моего разумения.
Всю дорогу до медсанчасти Зотов молчал. Говорил только Зуйков, да и то, в основном, только восхищался.
— Это же революция в медицине! Понимаете? Его надо изучать. Может, какие дополнительные возможности выявим у парня. Разумеется, между делом подлечим всех наших ветеранов, поставим на ноги сотрудников с хроническими болячками…
У подъезда поликлиники полковник развернулся, остановил «волгу», повернулся и сказал начмеду:
— Еще раз напоминаю, Петр Юрьевич, про подписку о не разглашении!
— Но как же так, Михаил Иванович? — всплеснул руками Зуйков.
— Вы понимаете, что будет дальше, если сейчас это дело получит огласку? Даже в нашем кругу?
Начмед молчал.
— Он на следующий день уедет в Москву в закрытом фургоне. А вам даже спасибо не скажут, только прикажут забыть, в лучшем случае. А у нашего управления на него еще планы…
Зотов вздохнул, тепло улыбнулся и добавил:
— Я с вами откровенно, Петр Юрьевич… Вы меня должны понять. Всё-таки не первый год в органах, хоть и в медицине.
Начмед помялся, поёрзал, потом выдал:
— Михаил Иванович, можно просьбу?
Полковник кивнул.
— Можно парень меня и жену посмотрит, раз уж так? Поправит здоровье…
— Конечно, Петр Юрьевич! — Зотов улыбнулся еще шире. — Как только появится возможность, а я думаю, она появится очень скоро. И еще.
Улыбка с его лица исчезла. Он подвинулся поближе к Зуйкову:
— Найдите мне ветерана с больными почками. И как можно быстрее.
Начмед медленно кивнул головой:
— Понимаю, понимаю…
— И никому ни слова!
Глава 24
Глава 24
Новые знакомства, новые связи
От
Устинов не обращал на меня внимания, не шутил, молчал, как партизан на допросе. Только, когда мы въехали во двор и остановились у единственного подъезда желтой кирпичной девятиэтажки, бросил:
— Жене сегодня пораньше вернуться с работы обещал…
Геннадий, невысокий пожилой еврей, жил на четвертом этаже.
— Вообще-то его Гершон зовут, — заметил Денис перед дверью. — Он всем представляется как Геннадий.
— Молодой человек, вы опоздали на целый час! Это недопустимо! — начал Геннадий или Гершон, едва открыв дверь, и сразу осёкся, увидев Устинова и продолжил. — Здравствуйте, уважаемый Денис Владимирович! Чрезвычайно рад вас видеть! Почему вы меня не предупредили? Я бы приготовил ваш любимый «Камю».
Мне показалось, что Денис смутился. А у меня сразу появилось желание, узнать и попробовать «Камю». Интересно, что это такое?
— Добрый вечер, Гершон Самуэльевич! — поздоровался он, толкая меня вперед и захлопывая за собой дверь. — Я решил, что будет лучше, если я лично представлю вам своего хорошего друга.
— Очень приятно! — Геннадий или Гершон пожал сначала руку Денису, затем мне. — Проходите в зал, не разувайтесь.
Хозяин квартиры указал нам на дверь зала, куда мы направились, а сам поспешно скрылся за другой дверью. Как потом выяснилось, он уходил переодеться. Встретил-то он нас в длинном махровом халате, а теперь, когда мы уселись в зале в кресла, вышел к нам в костюме, даже успев повязать галстук.
— Кофе? Чай? — предложил он. — Может, что покрепче?
— Кофе, если можно, — попросил я. — Черный, сладкий с молоком.
— Два кофе! — уточнил Устинов.
— Хорошо! — Геннадий снова скрылся за дверью.
Устинов взял со столика журнал, раскрыл. Я увидел обложку и покраснел. Это оказался «Плейбой» с полуобнаженной девицей на обложке. А Денис его пролистал да так лениво, с абсолютно невозмутимым выражением лица, как будто по сто раз на дню читал такие журналы. Он поднял глаза, видимо, оценил, моё выражение лица, протянул журнал мне:
— Хочешь взглянуть?
Я осторожно взял журнал в руки.
— Свежий номер, — заметил Устинов. — Прошлого месяца. Соответственно, возникает вопрос, каким образом он попал к нашему уважаемому хозяину? Это ведь не духи, и не джинсы прошлогоднего завоза, так? А свежий контрабандный товар… Порнография.
— А то вы не знаете, Денис Владимирович, — сварливо ответил еврейчик, занося в зал поднос с чашками. — Максимов из командировки вернулся.
— Максимов? — переспросил Денис. — Понятно. Но это уже по линии особого отдела.