Школьная осень
Шрифт:
Ключ от тётьмашиной квартиры я оставил висеть на ключнице возле двери.
Мишка оглядел мой внешний вид — джинсы, рубашка, короткая кожаная крутка — хмыкнул:
— Тебя из школы не погонят?
Я развел руки:
— Форму вчера испачкали, порвали… Что, голышом идти что ли?
— Ну, ну…
По дороге к Андрею я поведал о вчерашних приключениях в подробностях с наказом помалкивать. Не упомянул лишь, что вещи, которые мы прятали в сарае, были из квартиры тёти Маши.
Андрюха выскочил из квартиры, стоило нам только нажать кнопку звонка. Поздоровался и сходу поинтересовался:
—
Мишка посмотрел на меня. Я ответил:
— Возле моего дома. Из-за него и форму в грязи вывалял.
— Прятался что ли? — засмеялся Андрэ.
— Нет, блин! В штыковую на танки бросался! — отрезал я. Мишка засмеялся. Следом, чуть погодя засмеялся и Андрей.
На входе в школу меня остановила молоденькая дежурная учительница, преподававшая в начальных классах. Утром на вход для «усиления» школьников-дежурных всегда ставили дежурного учителя — проверять сменную обувь, форму, а у девчонок даже наличие косметики и украшений. Потому как, если оставить только дежурных из числа учащихся, то некоторые старшеклассники пёрли мимо них буром, а на замечание могли и по шее надавать.
— Почему не в форме?
Мои аргументы, типа, испачкал, постирал, не высохла, для неё остались без внимания.
— Не пущу в школу, — заявила она. — Иди переодевайся!
Я обиделся, даже разозлился. Во-первых, форма действительно не высохла. Во-вторых, этой самой училке было не намного больше лет, чем мне — ну, лет 20 от силы! Только ведь пришла из «педулища» (как у нас прозвали педагогическое училище), а уже фифа какая, зубки показывает!
— Не пускаете, ну и ладно! — заявил я и повернувшись к Мишке и Андрею, сказал. — Пацаны, скажите там класснухе, что меня сегодня в школу не пустили. А maman я сам позвоню…
И обратился к учительнице:
— Она в РОНО работает.
Соврал, конечно, но дежурная тут же прямо-таки изменилась в лице, схватила меня за рукав и потащила внутрь, в вестибюль школы, в канцелярию, в кабинет директора.
— Вот! — громко заявила она. — Пришел без формы, грубит! На уроки идти не хочет!
Первым делом я поздоровался. Иван Степанович, не отвечая мне, встал из-за стола, критически осмотрел мой наряд и поинтересовался:
— В чём дело, Ковалёв?
— Разрешите без неё? — попросил я.
Матвеев посмотрел на дежурную, сказал:
— Вы свободны, Марина Ивановна! Идите, работайте, я разберусь.
И, после того, как она закрыла за собой дверь, обратился ко мне:
— Ну? В чем дело?
— Форма грязная, постирана, не высохла, — ответил я.
— М-да? — Иван Степанович опять посмотрел на мои джинсы. — Хотя бы брюки одел что ли… Ну, в этих самых джинсах… Ты ж комсомолец!
— У меня кроме джинсов, другой сменной одежды нет, Иван Степанович, — понурился я. — Да и эти отец подарил, — приврал я и добавил. — Правда, не высохли. Вчера вон возле моего дома ЧП было, слышали?
Директор внимательно посмотрел на меня.
— А я как раз из школы возвращался!
— Ладно, иди! — Иван Степанович махнул рукой. — Только чтоб завтра…
Он погрозил мне пальцем.
— Понял?
Что
Конечно же, у канцелярии меня ждали друзья.
— Ну? — посмотрел на меня Андрюха.
Я отрицательно мотнул головой:
— На уроки отправил! Сказал, нечего уроки прогуливать…
— А я хотел то же самое завтра сделать, — Мишка изобразил на лице разочарование. — Тоже бы на уроки не пустили.
Мы рассмеялись.
— Что ржёте, как кони? — сзади нас появился директор и, сделав грозное лицо, строго скомандовал. — Бегом марш на урок!
Почему-то я подумал, что он улыбался нам в спину.
Светка на урок немного запоздала. Застыв в дверях на секунду, она окинула быстрым взглядом класс и направилась на своё место — ко мне. Других свободных мест в этом классе, в кабинете географии, не наблюдалось. Свободные первые парты на втором и третьем рядах стояли почти впритык к стене. Поэтому, чтобы сохранить хоть какое-то пространство для прохода к доске, с учетом относительно малого числа учащихся, их сдвинули вместе со стульями ко вторым.
Свободные места были, где раньше сидел Капаница, рядом с Димкой Зеленчуком, да на задней парте, самой «камчатке» в третьем ряду, стоявшей впритык к шкафам, куда надо протискиваться, поджимая живот.
Ни туда, ни сюда Светлана садится не стала.
— Привет! — весело сказал я. — Ты как?
Она бросила на меня испуганный взгляд и ответила:
— Здравствуй! Нормально.
— Прикинь, чуть на уроки не пустили, — демонстративно радушно продолжил я. — На входе дежурная училка из молодых упёрлась и всё, не пущу, говорит, без формы. К директору водила. А Степаныч однозначно на уроки послал… А я так рассчитывал!
Светка не нашлась, что ответить, только испуганно кивнула головой и стала поспешно вытаскивать из портфеля учебные принадлежности, ни на кого не глядя.
Я поймал внимательно-непонимающий взгляд Мишки, улыбнулся ему и подмигнул. Тот нахмурился и отвернулся.
Вместо Василисы урок географии вела пионервожатая Русанова Ленка. Разумеется, поначалу класс её как учителя не воспринял. В начале урока Ленка потребовала, чтобы её звали по имени-отчеству — Елена Игоревна. Потом воззвала к нашей комсомольской совести. Затем махнула рукой и объявила, что на следующем уроке, который будет вести она же, весь класс будет подвергнут блиц-опросу с выставлением оценок в журнал. Но даже эта угроза ни на кого не подействовала.
Ленка Русанова работала в нашей школе пионервожатой лет пять, не меньше. Она меня еще в пионеры принимала.
В летнем лагере она наравне со всеми с тяпкой в руках вкалывала на поле. После обеда так же вместе со всеми купалась на речке, заставляя ребят краснеть и прятать глаза — уж очень её купальник отличался смелостью по сравнению с девчачьими. А вечером, совершенно не комплексуя, отплясывала рок-н-ролл под наши аплодисменты.
И тут вдруг — учительница… Конечно, большинство из нашего класса знали, что она учится на заочке на учителя. Но слишком уж неожиданным был переход Ленки из пионерского вожака-подружки в педагога.