Школьник Свен
Шрифт:
Антон Бех стоял пород ректором и с трудом боролся с собой.
Когда тот кончил свою речь, Антон Бех с громким рыданием крикнул:
— Но я не списывал!
Ректор пытливо посмотрел на него.
— Разве ты сам не признавался, что вынимал в субботу свою тетрадь из классного шкафа, и переписывал задачу во время урока пения?
— Да, но…
— Вимсс… — сказал ректор коротко, и, кивнув Свеннингсену, вышел из класса.
Антон Бех скорей упал, чем сел на свое место; он положил
Свеннингсен стоял спиной к классу и смотрел в окно. Он несколько раз оборачивался на громко рыдавшего Антона. Класс сидел тихо.
— Если ты не можешь удержаться, Антон, — сказал, наконец, Свеннингсен, — то уйди, пожалуйста, из класса.
Антон встал и вышел.
Прошло еще несколько минут, прежде чем Свеннингсен вернулся к. уроку.
Антон Бех не пришел больше в класс.
На следующем уроке его место также было пусто.
Он ушел домой.
VII
РАЗВЯЗКА
Когда уроки кончились, Свен Бидевинд собрал свои книги и тоже пошел домой. Он едва переставлял ноги, ему казалось, что он вот-вот упадет.
За обедом он рассказал об единице за математику. Кусок не шел ему в горло; он делал над собой усилия, чтобы глотать.
После обеда он сейчас же ушел к себе, запер дверь и бросился на постель лицом в подушку.
Ему ужасно хотелось плакать, но он не мог. В груди что-то ныло от боли, грызущей, сосущей боли…
Он пролежал неподвижно больше часа, потом медленно встал, оглянулся и тихо сел на край кровати. Ноги не держали. Прошел еще час.
Наконец он медленно и опустив голову вышел из комнаты, пошел в переднюю и взял фуражку. Около двери в кабинет он остановился и прислушался. Отец был там. Он взялся было за ручку двери, постоял минуту, потом раздумал, отпустил ее и вышел на улицу. Он шел медленно, мимо него с шумом проезжали экипажи, проходили люди, он точно не слышал и не видел ничего. Ему казалось, что он одет в мокрую, холодную как лед одежду.
Дойдя до дверей школы, он остановился и вытер платком лоб. Платок стал совершенно мокрый от холодного пота.
Взявшись за ручку тяжелой двери, он точно хотел подумать в последний раз, но поспешил открыть ее, точно боясь потерять мужество.
Пройдя по пустым темным коридорам, он остановился перед кабинетом ректора и тихо постучал в дверь.
Ответа не было.
Он постучал громче, но попрежнему никто не ответил.
Рядом с кабинетом была дверь в частную квартиру ректора. Свен ухватился за ручку звонка, но его вдруг взяло раздумье. Он долго стоял, не выпуская из рук звонка.
И вдруг за дверьми в передней послышались шаги. Свен сильно дернул звонок.
Дверь отворила жена ректора.
— Могу
— Можно, сейчас!
И она провела Свена через переднюю в кабинет ректора.
— Присядьте, пожалуйста, он сейчас придет.
И она подвинула Свену кресло с высокой спинкой и вышла.
Свен сел на жесткое кресло.
Кабинет ректора был длинный и узкий с одним окном в узкой стене. Вдоль стен, с полу до самого потолка, быти устроены полки, тесно заставленные книгами.
Свен сидел прямо, прислонившись к прямой высокой спинке кресла. Ноги его едва доставали до полу. Он упорно смотрел на плотные ряды книг, и ему казалось, что стены надвигаются на него и хотят задушить, раздавить его этими бесчисленными корешками книг.
Он соскользнул со стула, едва стоя на ногах от страха, и на цыпочках подошел к выходной двери. Она была заперта. А другая? Та вела в квартиру ректора.
В это время дверь вдруг отворилась, и Свен невольно вскрикнул, — перед ним стоял ректор.
Он был одет в тог же домашний сюртук, в котором Свен видел его в тот памятный день.
— Ну, милый Свен, ты хотел поговорить со мной?
— Да.
Ректор стоял перед ним, смотрел на него и ждал. Но дальше смущенного "да“ он ничего не слышал.
Свен Бидевинд широко раскрытыми глазами смотрел на ректора, пристально, беспомощно… и молчал.
— Ну, что же? — сказал, наконец, ректор, подходя к письменному столу. Он сел в свое кресло и указал Свену на другое, стоявшее рядом.
— Это я — я хотел сказать, что это я — обманул…
— Ты обманул, Свен?
— Да, я, а не Антон Бех.
— Объяснись хорошенько, мой мальчик.
И Свен рассказал о том, что произошло в субботу утром, что черновик лежал на отдельном листочке в тетради Антона, что он залил его чернилами и заменил другим, списанным с тетради Сельмера, потому что он был уверен в том, что у Сельмера решено верно, как всегда.
— Значит, Антон Бех решил сам свои задачи?
— Да, на листке. Он мне сказал накануне, что успел переписать одни только условия, а решения хотел переписать после.
Ректор долго сидел молча и смотрел в окно. Потом сказал, наконец:
— И не заметил, что черновик был не его а совсем другой?
— Нет. Я постарался сделать его точь в точь таким же.
Ректор опять замолчал и отвернулся.
— Значит, ты списывал? — сказал он, медленно оборачиваясь к Свену.
— Да.
— Но, милый Свен, ведь у тебя же есть кандидат Винтер?
Свен Бидевинд остановившимися глазами смотрел на ректора и отрицательно мотал головой.
— Разве он тебе не помогает готовить уроки, когда ты занимаешься с ним?