Школьное колдовство
Шрифт:
Она посмотрела в честные глаза Артура, и вместо предвкушения радости её, напротив, охватило беспокойство.
— Всё будет хорошо, — с улыбкой пообещал Артур. — Давай опять сходим в поющую башню? Ненадолго. А потом старый дедушка займётся с тобой историей. Книги в шкафах будешь переписывать завтра.
— Если позволишь опять взглянуть на твои цветы. Обещаю не трогать их, даже дышать не буду.
— Вреднюга, — усмехнулся он, — Рита вот не ставит мне условий.
— Однако тебе больше нравится обращаться ко мне. Ну пожалуйста, Артур.
— Просто ты мне нравишься больше Риты, Мышка. И больше Тамирии,
— О, нет! — Лила рассмеялась. — У вас ни единого шанса, милорд!
— Почему? — озадачился Артур.
— Я помолвлена и очень люблю своего жениха — это первое.
— Всё больше хочу взглянуть на твоего жениха! — он прищурился, посмотрел сверху вниз, — прямо не могу дождаться! А что второе? Говори, не бойся ранить мое нежное сердце!
В его взгляде были веселье, какой-то вызов, зато никакой нежности, и она отыграла:
— Со старыми дедушками я могу лишь заниматься историей, милорд.
Не гладя на Артура, она взяла плащ, встряхнула и надела.
— Покажешь мне другие цветы, ведь правда?
— Ты будешь пренебрегать мной и насмешничать, а я пляши под твою дудку?
— А-артур, — вздохнула она. — Это вы, милорд, насмешник и вредина. Вам самому очень хочется показать мне цветы, ведь так? Свою работу, да ещё такую, всегда хочется кому-то показать, а нельзя, да? Но мне ведь, получается — можно?
— Ишь ты, проницательная моя, — хмыкнул он, — так и быть, посмотришь. Только не приближаться и руки убрать за спину, поняла?
— Договорились, — сразу согласилась Лила.
Путь до Поющей башни получился в точности таким, как в прошлый раз. Теперь, оказавшись внутри башни, Лила огляделась со знанием дела, отмечая полки с цветами. Артур показал на лестницу и на место, куда её передвинуть.
Эти цветы были бархатно-синими, яркого, глубокого цвета, а листья — тёмными, рубиново-красными. Совершенно неправильные листья, но — волшебно! Всё вместе это смотрелось бы гораздо обыкновенней в футляре на шелке или бархате, и слишком необычно — на фоне старой, потрескавшейся каменной кладки.
— Как красиво! — вздохнула Лила, отчего по губам призрака скользнула самодовольная улыбка.
Откуда-то у него в руке взялся голубой шарик, почти прозрачный, он казался таким же призрачным, как и сам Артур — если не считать того, что его светлость был белым, в нём отсутствовали краски. Он поочерёдно держал шарик над каждым цветком, на его лице появилось сосредоточенное выражение. Лила поняла — он работал с амулетом, сделанным специально под него. Шарик был таким же легким, как та субстанция, из которой состоял призрак, потому тот мог без труда брать его в руки и пользоваться. Он упоминал в прошлый раз, что Эльянтина заготовила таких много. Смотреть на это было неинтересно, отвлекать Артура, говорить что-то — нельзя, и Лиле кстати вспомнилось, как гувернантка учила их с Исой вышивать золотом по бархату. Обрезки бархата, выданные мачехой, были такие же, как цветы, синие и темно-малиновые, и Лиле очень, очень нравилось выводить по ним золотые узоры. Гувернантка тогда восхищалась работой Лилы и даже показала отцу, и он тоже похвалил и даже поцеловал старшую дочь в лоб, а Иса устроила скандал из-за того, что ей попался моточек совершенно плохих ниток, которые то рвались, то путались…
Мачеха
Мелкие, как нарисованные стежочки золотом, словно тонкие прожилки по рыхлому синему бархату. И по малиновому тоже.
Артур закончил, кивнул Лиле, она спустилась. Лестницу переставлять не стала — может быть, в следующий раз ещё удастся взглянуть на эти цветы. Остальные слишком высоко, их вообще не увидишь — длины этой лестницы недостаточно. Ах, узнать бы, к чему приведут сегодняшние усилия Артура! Хотя он упоминал, что результата в этом деле приходится ждать долго. Но, может быть, до её отъезда из Эбессана уже что-то будет заметно?
Когда возвращались, впереди вдруг хлопнула дверь, и перед Лилой возникла долговязая мужская фигура. И первым порывом было, конечно, бежать, да и Артур делал соответствующие знаки, но фигура впереди показалась очень уж знакомой, и вместо бегства Лила шагнула вперед. Мужчина тоже приближался, осторожно, медленно, как будто боялся спугнуть Лилу и Артура. Оставаясь всё ещё на приличном расстоянии, он низко поклонился и воскликнул:
— О, миледи, какое счастье, что я вас встретил! Прошу, умоляю, помогите, это так важно для моих исследований!
Вот теперь сомнений не осталось. Зря Лила думала, что эсс Корин Монтерай приятно проводит время в компании своей невесты Олетты. Хотя, само собой, час уже поздний, и любой приличный эсс уже должен пожелать своей невесте доброй ночи и отправляться спать…
— Это я, Корин, — Лила, откидывая капюшон, подошла ближе. — Это всего лишь я.
— Лилиана?! — Монтерай даже пошатнулся от неожиданности. — Я думал, что это леди… гранметресса Эльянтина!
— Это я, — повторила Лила. — Гуляю по замку. С лордом Артуром, он любезно согласился показать мне Эбессан. Я говорила об этом Олетте. А вы разыскиваете леди Эльянтину?
Монтерай провел ладонями по лицу — кажется, не мог прийти в себя.
Призрак завис рядом с Лилой, слегка расставив ноги и скрестив на груди руки, на его лице теперь ясно читалось, что он думает об умственных способностях эсса Монтерая.
— Да, по правде говоря, — признал Монтерай, — больше никто не сможет мне помочь. Моя научная работа зашла в тупик, видите ли. А некоторые книги из библиотеки исчезли. Книги, которые существуют в единственном экземпляре! Это ужасно, Лила, — он опасливо косился на его светлость.
— Я понимаю, Корин, — вздохнула Лила, — но книги ещё могут отыскаться. Я более чем уверена. Это же не иголка. А что, если леди Эльянтина одолжила их кому-то?
— Если так, то должны быть записи у Карта. Записей нет. Но ничего, я буду продолжать. Хотите, я провожу вас? Олетта, думаю, беспокоится. Не будем больше утруждать милорда графа.
Почему-то смущение Корина Монтерая, его дрожащий голос развлекали Артура, он широко улыбался.
— Благодарю, Корин, но мы с его светлостью ещё не закончили. Олетта наверняка уже спит. Не беспокойтесь обо мне, прошу вас, — Лила смутилась и не знала, как вывернуться из такой ситуации, — и пожалуйста, не говорите никому о нашей встрече здесь, хорошо?