Школьный Надзор

Лукьяненко Сергей Васильевич

Иной не может перестать быть Иным. В лучшем случае откажется от инициации. Но и то – если спросят. Вампиры же и оборотни редко спрашивают, а ведь их большинство. Можно не пользоваться Силой, можно испытывать волю, ставя себе блок способностей, можно просто жить среди людей их жизнью, но обратной дороги все равно не будет.

Еще Иной не может измениться. Разве что только поднять свой уровень. Если совсем высоко, то даже поменять сторону, перейти из Света во Тьму или наоборот. Вампир же никогда не перестанет быть вампиром, оборотень – оборотнем,

и даже ведьмак не превратится в обыкновенного мага.

Джинн тоже останется джинном. Продолжит исполнять желания. А от желания помочь друзьям, будь они упыри и волкулаки, никуда не денешься. По крайней мере пока не повзрослеешь. От себя не уйдешь, даже выделив сумрачного двойника и отправив гулять куда подальше.

Проверено.

– Парни тоже участвуют? Стас, Карен, Толик?

– Нет. – Анна поспешно замотала головой. – Ничего они не знают.

– А кровь у Фрилинга кто воровал?

– Я… То есть она… То есть я, конечно… Мне Толик сказал, что у Карла Эрнстовича с собой есть. Эрнстович ему давал пить из пробирки по чуть-чуть, когда никто не видел, ему же надо. И прививки Стаське делал с Кареном. Мне-то они говорили.

М-да, отметил про себя Дмитрий. Вот она, высшая степень доверия низших Темных – допустить Светлого, да еще девочку, к таким делам.

– Аня, – Дреер, кажется, впервые назвал ее по имени в глаза, – зачем тебе «Фуаран»?

– Вы же сами сказали…

– Что я сказал?!

– Что можно поменять свой цвет. Если стать Высшим.

«Опять я, – устало подумал Дмитрий. – Про мистера Хайда с доктором Джекилом им рассказал я. «Фуаран» новый сотворить надоумил, выходит, тоже я».

– Ты видела хотя бы одного Высшего вампира?

– Нет, – призналась Анна.

– А я видел. В Праге. И оборотень у нас в Инквизиции работает, самый старый на планете. Он помнит мамонтов и превращается в смилодона… Ну, в саблезубого тигра, чтобы тебе было понятнее.

Дмитрий с некоторым даже удовольствием увидел, как расширились глаза у Анны. Однако он не собирался рассказывать диковинные истории из жизни Инквизиции.

– Никто из них не сумеет стать Светлым, даже если очень захочет. «Фуаран» тут не поможет. А еще…

Дреер глубоко вдохнул. Он не принимал на себя знак Карающего Огня и мог не опасаться немедленного уничтожения. Тем не менее нарушать служебный долг всегда неприятно. Даже во имя другого долга, который считаешь более высоким.

– «Фуаран» была на самом деле. Единственный экземпляр. Но два года назад она сгорела. Ее нашел и пытался использовать молодой вампир, парень чуть постарше Толика с Артемом. Он погиб сам, и погибли другие… В том числе родители Толика. Да, Аня, именно так. Можешь у него самого спросить.

– Он говорил, – почти что прошептала девочка. – В Казахстане, из-за очень сильного «серого молебна». Его потому и прислали к нам в школу.

Дмитрий промолчал о том, что знает и невольного убийцу. Хотя главным виновником был, конечно же, Константин Саушкин.

– Не

нужно, чтобы «Фуаран» появилась опять, – сказал Дреер. – Будут только смерть и горе. Она еще хуже «Некрономикона». Это как ядерная бомба. Лучше бы ее не было никогда.

– Наверное, уже поздно, – с болью ответила Анна.

– Отзови эту… Не знаю, как ты ее сама называешь…

– Тень.

– Вызови ее, соединись с ней.

– Не могу. Она… отдельно.

– Тень должна знать свое место.

– Это только в сказках. На самом деле она приходит, когда захочет. Она уже не совсем я. Мистер Хайд ведь не был совсем как Джекил! Она долго не сможет одна, но и я не могу ее призвать.

Дмитрий вспомнил фильм про Питера Пэна, как тот охотился за своей тенью и никак не мог ее вернуть. Анна, кстати, была чем-то похожа на тамошнюю девочку Венди, которая в итоге эту тень все-таки пришила.

– Ты дала ей задание создать книгу?

– А ей не надо. Она уже появилась с этим желанием. Придет, когда сделает.

– Где она может гулять, твоя Тень?

– Не знаю. У нее есть краски, ей надо в какое-то такое место, чтобы никто не мешал. И где много Силы.

Тоже хорошо, подумал Дмитрий. Нужно мало людей, чтобы не мешали, и нужно много людей, чтобы дать Силу. Хотя вряд ли Анна думала о противоречии.

– Она может быть в музее? Там, где ты узнала про «Фуаран»?

Еще прежде, чем прозвучали слова девочки, Дмитрий сам отбросил вариант. Сумрачный двойник Анны не мог быть сильнее ее самой. А в музей девочка сама никогда бы не проникла. Кроме того, книга «Фуаран» ей была теперь не нужна, образ в голове уже сложился. Хотя Дреер слабо представлял, как идет процесс этой «малярии», должен ли источник желаемого лежать перед джинном в раскрытом виде, или же достаточно того, что есть в памяти.

– Нет. – Анна мотнула головой. – Не там. Она знает все, что знаю я.

– Чем Тень отличается от тебя?

– Ну… это просто сумрачный облик без человека. Она не может долго быть не в Сумраке. Зато ей ничего не мешает. Человек-то на ней не висит!

Дмитрий опять вспомнил тень Питера Пэна, что влезала во все щели. А потом «мертвых поэтов». Вот, значит, как эти обормоты, их сумрачные двойники, проникли в школу, несмотря на все магические барьеры. На них не висело ничего лишнего, никаких там подростков.

– Как далеко она может уйти? – продолжал допрос надзиратель.

Улица была пустынна. Немного в стороне припарковался «хюндай-акцент», на каком Дреер приехал сюда. Он не отпускал водителя, и усатый мужик ждал, пребывая в легком трансе под итальянские песни, льющиеся из магнитолы. Прохожий с белым пузатым пакетом из гастронома замедлил шаг, покосился на Дмитрия с Анной, потом снова заспешил.

Дреер поймал себя на том, что забыл опустить на них с девочкой Сферу Невнимания.

– Не знаю, – ответила Анна. – Она же не была в Питере раньше. Мы обе… Она знает только те места, где мы были вместе с вами.