Школьный Надзор
Шрифт:
Дмитрий сделал паузу, а затем глухо произнес:
– «Это кто там орет?»
Класс грохнул. Огонек-паяц на свече словно присел от этого смеха, но через мгновение осмелел и затанцевал снова.
– Как выяснилось, герой заснул в трюме корабля где-то в углу, – закончил Дмитрий. – Все страхи и болезни после этого сняло как рукой.
– А челюсть перевязана почему? – Возглас принадлежал Юре Щукину.
– Он привык спать в ночном колпаке. Такой, с завязками под подбородком. – Словесник изобразил на себе. – Но колпака не было, и подвязал носовым платком.
– Небось
Дреер надавил еще кнопку и одновременно задул свечу.
Тяжелые черные шторы поползли вверх. Раннеоктябрьское солнце ворвалось в класс, будто размахивая рыжей тряпкой и разгоняя мороки двухсотлетней давности. Школьники хлопали глазами, выходя из оцепенения.
– К следующему занятию читаем «Падение дома Ашеров». – Дмитрий проследил взглядом, как растворяется дымок над свечным фитилем. – Всем ясно? Федотова спрошу с пристрастием.
– А чего?! – подал голос Федотов.
– У доски! – добавил словесник. – И «Ворон» наизусть в переводе Бальмонта!
Обиженную реплику приглушил звонок.
Класс заворочался, загремел отодвигаемыми стульями.
– Кто ноутбук не выключит – тот орангутанг с улицы Морг! – предупредил Дмитрий. – Фамилии на доске напишу. Надо ведь на ней что-то писать… Не хлопать крышками, я сказал!
Последние слова он почти что прокричал, стараясь перекрыть нарастающий гвалт перемены.
Однако наиболее мнительные развернулись у двери и пошли проверять, действительно ли все погасили.
Всем памятен был урок две недели назад. Дмитрий пришел в класс, чуть задержавшись. Включил свой терминал и только потом обратил внимание на странную, мертвенную тишину. Все сидели, закрыв рты, натужно дыша через нос и таращась на что-то за спиной словесника.
Дреер повернулся и увидел красиво стилизованную черную надпись на доске.
Вместо зеленой меловой доски в классе давно уже висела белая, с набором разноцветных маркеров, магнитиков и губкой. Никаких тряпок, ведра и скрипа. Тем не менее ею почти не пользовались, потому что тут же разместилась интерактивная, подключенная к учительскому терминалу.
Дмитрий молча и не торопясь подошел к «обычной» доске. Снял колпачок с красного маркера, будто передернул затвор пистолета. Добавил недостающую запятую, подчеркнув двумя чертами, потом зачеркнул неправильную «и», приписав сверху «е».
Фраза наверняка осталась тут от другого класса. Можно было себе представить, как народ с гомоном вваливается в кабинет, кто-то первый замечает надпись, толкает соседа в бок, и вот уже все беззвучно раскладываются, усаживаются и ждут.
Поразмыслив секунду, Дмитрий поставил еще восклицательный знак в конце. Перешел к интерактивной доске и начал писать: «Тема занятия…»
Класс, тяжко вздыхая, защелкал клавишами.
Дмитрий приписал: «Записи ведем в тетрадях!»
Раздался шелест.
«Карасев, к доске!»
Обреченный,
«Домашнее задание».
Карасев тоскливо посмотрел на всех, не нашел поддержки, кроме нескольких «хи-хи», взял маркер, словно это была восьмикилограммовая гантель, и начал отвечать письменно.
Дреер поборол в себе желание заставить еще и стихи писать наизусть.
Так в молчаливом покое, больше похожем на предгрозовое затишье, прошла где-то треть урока, когда…
…открылась дверь и на пороге возник замдиректора по учебно-воспитательной работе Саласар-Диего Варгас.
– Дмитрий Леонидович! – начал он, вдвинувшись в класс ровно наполовину. – Можно вас…
Раскатом хохота завуча вынесло обратно в коридор. Дмитрий даже выскочил следом, проверить – не лежит ли оглушенный Варгас на полу, раскинув руки. Но нет, тот нашелся стоящим вполне себе вертикально, только, кажется, в легком и понятном трансе. Как выяснилось, он даже забыл, что хотел сказать Дрееру. Лишь помнил что-то насчет педсовета.
Сакраментальную фразу после этого Дмитрий с чистой совестью стер, но оставшийся урок был потерян.
Сейчас на доске вместо надписей красовалась рожица. Обезьянья. Судя по всему, орангутанг с улицы Морг. Когда только успели, оглоеды?
Класс уже опустел. Дмитрий встал из-за терминала, вооружился губкой и смахнул рисунок с белого пластика, оставляя разводы.
– Интересный урок, – послышался за спиной низкий, взрослый голос.
Словесник обернулся.
За последней партой сидел мужчина. В довольно вольготной позе, одной рукой облокотившись на спинку стула, а вторую положив на парту. Аккуратный и явно недешевый костюм, со вкусом подобранный галстук, рубашка серого цвета. На руке два больших и странных перстня. На фоне темной жесткой шевелюры резко бросались в глаза белые, как снег, виски.
– Вы хорошо держите внимание, наставник Дреер.
– Простите, мы знакомы? – Дмитрий замер, не выпуская из пальцев губки.
Однако главный вопрос был в другом. Когда словесник вставал из-за терминала, в классе не было ни души. А когда стирал с доски, то дверь краем глаза видел постоянно.
Как этот тип сюда попал?
– Знакомы. Хотя знакомство наше было… не слишком приятным. Но вы все равно не помните.
– Я не заметил, как вы вошли. – Словесник не нашел других слов.
Неужели он проник, пока Дмитрий рассказывал страшилки при свече? Но…
– А этого никто бы не заметил! Я просидел всего часть урока, но, честно скажу, увлекся. Преподавать – вот ваше призвание. Никак не Инквизиция.
– Не понимаю, о чем речь, – тоже честно сказал Дреер. Первое замешательство прошло, и в своем классе он вновь чувствовал себя хозяином. – Вы кто?
– Меня зовут Константин Стригаль. Вряд ли это сейчас вам о чем-то говорит.
– Предположим.
– У вас будет еще один урок?