Шквальный ветер
Шрифт:
Севостьян достал "Дело", развернул странички, остановился на последних показаниях. Спросил:
– Дать бумагу, сразу будешь писать признания или ещё покочевряжишься?
– Я же вчера все написал, гражданин подполковник.
– Все да не все. Я думал, за ночь вспомнишь и о том, как на катер нападали, куда груз с него дели.
– О каком катере разговор, гражданин начальник? Мы с Симняном уехали отдыхать сразу, как нас уволили из муниципальной милиции. Путевки купили на месте, с пятнадцатого ноября. Можете проверить.
Севостьян не сомневался,
– А когда прибыли в Алушту?
– Пятнадцатого.
– Значит, на пограничном корабле вы не были и в море ни на кого не нападали?
– Совершенно верно, начальник.
– И не помните, кто с вами ещё был?
– Не понимаю, о чем вы. Мы с пятнадцатого ноября находились в Алуште.
– А какая разница, с какого числа вы находились в Алуште? Я же не говорил, когда совершено нападение на катер, а вы так упорно подчеркиваете свое пребывание в Крыму. Значит, знаете, когда было совершено нападение?
– Откуда, начальник? Я просто констатирую факт.
– А такой факт ты упускаешь из вида, что мы нашли ещё кого-то?
Александров заерзал на стуле, опустил глаза.
– Я все сказал.
– Ну что ж, не хочешь откровенным признанием облегчить меру своего наказания, тебе же хуже.
– Снял трубку телефона.
– Дежурный, Русанов у тебя?.. Пусть зайдет в комнату десять.
Александров приподнял голову, глаза его напряженно забегали, нервно заблестели. А когда в кабинет зашел тот, с которым он не раз встречался на корабле и считал погибшим, он сжался и сник.
– Ну что, теперь будем говорить?
– спросил Севостьян.
– Итак, куда делся экипаж катера и груз?
– Неужели непонятно, гражданин начальник?
– со злостью проговорил Александров.
– Экипаж - на дно, видеотехнику сдали представителю фирмы "Ты мне, я тебе", по лимону за штуку. Катер капитан посадил на рифы.
– Вот теперь почти все. Кто ещё с вами был? И где они теперь?
– Не знаю, клянусь детьми своими. Как деньги поделили, все разбежались в разные стороны.
– Фамилии соучастников?
– Не знаю. Мы только с Симоняном из одного отряда, те из других.
– Ну что ж, на сегодня и этого хватит. Постарайся все же вспомнить своих сообщников, их внешность, о чем говорили на корабле и в море. Вот тебе бумага, ручка, не скучай в свободное время, - с улыбкой заключил подполковник и приказал увести арестованного.
– Видишь, с какими типами приходится иметь дело, - сказал, обращаясь к Анатолию.
– Да что я тебе говорю, ты лучше меня знаешь их.
– Посмотрел на часы.
– Пора обедать. Приглашаю тебя в нашу столовую. Хочу от души поблагодарить тебя и угостить.
– Что ж, не возражаю, - согласился Анатолий.
31
С возвращением Русанова предвыборные дела Валунского заметно пошли в гору: он выступил с большой статьей в "Приморской правде" с обширной программой выхода края из кризиса, по радио и на телевидении. Успокоились
Он с таким нетерпением ждал дня выборов! И больше не потому, что его волновал губернаторский портфель, ему быстрее хотелось уйти из своей квартиры, чтобы не видеть больше опостылевшую жену, устраивающую всякий раз при встрече скандалы; пожить тихо и спокойно в новом гнездышке с милой и нежной Викой, волнующей и возбуждающей его как в молодые годы. Cтарший лейтенант после последнего разговора о нем с Викой перестал появляться в офисе и, похоже, они не встречаются.
В этот вечер губернатор решил пораньше закончить служебные дела и вместе с Викой отправиться на новую квартиру. Только так подумал телефонный звонок. Он снял трубку и чуть не положил сразу, услышав голос жены. Но когда она захлебнулась плачем, он насторожился и спросил, в чем дело. Нонна долго рыдала, наконец, сквозь всхлипывания проговорила:
– Эдика посадили. Позвонил твой знакомый, что-то он там натворил, убил кого-то...
Только этого ему не хватало. Валунский почувствовал, как похолодало в груди, а на лице выступила испарина.
– Надо срочно лететь туда, - продолжала скулить Нонна.
– И я с тобой.
– Нет, тебе там делать нечего. Я один полечу, - категорично возразил он и положил трубку.
Да, надо срочно лететь. Выяснить, в чем там дело. Не мог Эдик убить человека так ни за что ни про что. Либо был поставлен в безысходное положение, либо сделал кто-то другой, а подставил его.
Валунский полез в сейф, где хранил лишние деньги. Там лежало всего три тысячи рублей - весь запас потратил на оборудование новой квартиры. С тремя тысячами в Москве делать нечего. У кого же занять? У заместителя, которому придется временно передать дела? Позвонил ему.
– Иван Дмитриевич, зайди на минутку.
Сыроежкин, флегматичный, медлительный зам, изрядно обросший жирком от сидячей работы и от лени, неторопливо протиснулся в кабинет.
– Слушаю, Аркадий Борисович.
– Мне придется срочно вылететь в Москву. Останешься за меня. У тебя найдется тысяч пять долларов взаймы?
– Откуда?
– виновато пожал плечами Сыроежкин.
– На базаре все так дорого...
Он явно врал. Валунский знал его прижимистый характер - он ни разу ни с кем не выпил за свой счет, собирался уехать "на ридну Украину" как только там стабилизируется обстановка и купить квартиру, либо дом. Но коль человек не дает, силой не возьмешь.
– Ладно, ступай. С завтрашнего дня остаешься за меня.
Зам ещё потоптался у двери и так же неторопливо вышел. Пришлось обращаться к Чубарину, хотя Валунскому очень не хотелось - и так попал к нему в зависимость, вступив в сделку по продаже "Касситерита".