Шлепок гнева

Мамбурин Харитон Байконурович

Это далеко не уровень «экономиста по найму», о котором мне говорила Виолика. Мамашу эльф должен был буквально засыпать империалами, но с чего бы? Не сотый, не тысячный и не десятитысячный раз человечки рожают от длинноухих, так откуда аттракцион невиданной щедрости? Если поближе взглянуть на паркет, то становится видно, что это глиммеркольтский дуб, штука хоть и нередкая, но всё равно — не в потребительском сегменте. Такой паркет мог бы позволить себе я, если бы уболтал Алису скинуться, а затем наняли бы Шегги…

Ладно, значит, нашей девочке врали всю жизнь. Её маман была кем угодно,

но не вышвырнутой на мороз эльфийской подстилкой, залетевшей от долгоживущего.

Канадиум.

Внезапная мысль пробила меня от затылка до задницы с такой силой, что пришлось примащиваться на подоконник и пучить глаза. Шпионы были закинуты лет двадцать назад, так? Когда было сообщение между нами и Канадиумом! Дамочка с ребенком, появляющаяся из ниоткуда, но имеющая звона выше крыши. И, при этом, несмотря на район, её никто ни разу не гопнул! Не взломал хату! Она спокойно растила Виолику, занималась своими делами, и…

Скрипнув зубами, я метнулся на улицу до ближайшего телефона. Три сигмы, минута, несколько фраз, пара выкуренных сигарет в ожидании, и вот, я возвращаюсь в многогрешный подъезд, окруженный суровыми орочьими мордами. Всё, что ниже морд, упаковано в голубовато-синюю униформу полиции Омниполиса.

— Допросить всех! — сухо бросаю я, — Всех жителей. Они жили тут почти восемнадцать лет!

— На месте или в участок? — буркнул капитан этого отряда плечистых крепышей.

— В участке, — подумав, решил я, — Разумный готов болтать более открыто, когда хочет домой.

— И под каким соусом мне их паковать? — орку явно не хотелось принимать решение самостоятельно.

— Государственная безопасность, верификация Блюстителя Конрада Арвистера, прямой доклад главе безопасности, Оргару Воллу-третьему. По приезду и по окончанию допросов, — отчеканил я.

Вот. Теперь всё и закрутилось.

Подавив желание вернуться к Виолике и порасспрашивать её еще (это могло хорошо закончиться для неё и не очень удобно для меня), я навострил лыжи домой. День выдался бестолковый, но насыщенный в плане сохранения законности в городе, так что шёл я в расстроенных чувствах. Что толку от инстинктов Блюстителя, когда пашешь не в свой карман?

Помнится, меня недавно госпожа Тарасова спрашивала голосом человеческим — а что мешает вампирам, таким могущественным и безнаказанным, грабить корованы, местных жителей и прочих денежных мешков? Мол, вы же даже двери открываете, по стенам ползаете, и вообще ворюги хоть куда?

Пришлось ей объяснять, что этому есть несколько причин. Первая причина — это Приказ Короля. Штука, в общем-то, не бьющаяся ничем. Отступников уничтожают. Вторая причина — банальное расовое западло, красть и грабить нам унизительно, противно и мерзко. Ладно бы ради веселья или по службе, но стащить у смертного кошелек повелителю ночи это… ну совсем днище, если выражаться языком когда-то мной съеденного попаданца. Вампиру не нужно ничего, кроме крови, поэтому унижаться ради забавы — это уже психическое расстройство.

Слишком легко опуститься до животного, если просто жрать и воровать.

Зато вот нажраться мог каждый из нас, у кого оставалась такая возможность! Хоть в сопли, хоть в слюни, хоть в киндергарден — запросто! Наоборот,

другие упыри только бы позавидовали. В общем, красть нельзя, в тюрьму нельзя, а выпить можно хоть три раза подряд.

Правда, идти в кабак в повседневной одежде мне не захотелось. Надо же пользоваться преимуществами близкого расположения питейного заведения к своему дому? Зайти, принять душ, выпить чашечку кофе в своей комнате и в обнаженном виде, затем уже, надев чистое и, перекрестившись на зеркала (последнее не надо), пойти бухать. Так?

Дома было безжизненно и грустно, если не считать моей нерадивой ученицы и «птенца», восседающей на кухне. Она, судя по запаху, грустно пила какой-то подзабродивший компот, которого у меня никогда в жизни не было, и явно думала о чем-то высоком. Впрочем, на меня среагировала.

— Конрад! — рыжая бестия в штанах по колено и майке навыпуск явила свою нерасчесанность вблизи пытавшегося подняться по лестнице меня, — Ты мне нужен!

— Я занят, — вяло попытался отбрехаться я.

— У тебя на лице написано желание залезть в душ! — уверенно обвинила меня дочь крови моей.

— И выпить чашечку кофе, — утвердил я план действий.

— Тогда в каком месте ты занятой?! — возбухтела молодежь.

Я важно взглянул на неё сверху вниз, а затем поднял указательный палец к потолку.

— Отдыхом!

Коварная мелочь прикинулась пораженной логикой в самый мозжечок, дождалась, пока я вознесусь на второй этаж, а затем мстительно вякнула в спину:

— Я тебе клиента нашла!

Вот в кого она такая вредная?

— Сначала душ и кофе, потом низменные дела, — постановил я, и под негодующее пыхтение продолжил шествие.

К моему вящему удивлению, Алиса не пришла пыхтеть под дверью, а дисциплинированно осталась ждать внизу, причем даже молча. Сонное сопение Мыши через две комнаты чувствовалось острее, чем дыхание Тарасовой, из чего я сделал вывод, что дело действительно есть, она не развлекается и не старается меня выбесить. Поэтому даже поторопился с кофе.

— Идём со мной, — поманила спустившегося меня Алиса, — в «Слона».

— Там клиент? — для приличия удивился я.

— Нет, там… эээ… — задумалась девушка, — Потерпевший! Вот. Или свидетель. Сам решишь.

— Ты что, ангела обесчестила? — удивился я еще сильнее, — Насильно?! Или жабу?

— Нет!! — тут же завопила вампиресса, пытаясь покраснеть.

— Не ори, ребенка разбудишь, — строго урезонил её я, — Идем, чего уж там.

В темном зале ресторана «потерпевший», несмотря на определенное количество присутствующих клиентов заведения, угадывался даже не на «ура», а на «гип-гип-ура!».

— Ничего себе, — присвистнул я, разглядывая знакомую фигуру, — Всем бы так терпеть…

Чуть-чуть пьяненький и немного грустненький, Шеггарт Скорчвуд понуро восседал за одним из самых козырных столиков, установленных в самом дальнем углу трактира. Столешница перед ним была целиком и полностью заставлена частично тронутыми блюдами. Морды тех, кто эти блюда потрогал, наблюдались тоже — оба обожравшихся кота сидели на одном стуле, впритык толстыми задницами друг к другу, и облизывались чуть ли не по очереди. Внутрь им явно больше ничего уже не лезло.