Шлепок гнева
Шрифт:
И у меня, вместо шепелявого, подлого и жадного рэтчеда-переговорщика — миленькая, хоть и прожорливая мышедевушка с приятной попой, а также полным отсутствием подлости, жадности и крысости. Да, она будет, если что, торговаться в интересах племени, но ей в голову не придёт организовать засаду на того же Шегги, чтобы получить несколько мешков гнилых обрезков мяса бесплатно!
— Дорогая, смотри, тут определенно очень вкусное мороженое! — слегка знакомый мужской голос заставил меня бросить взгляд в сторону, — Оно явно нравится этой милой девушке! Давай тоже закажем!
— Ты сказал…
— Как хочешь, — из голоса сопровождавшего её мужчины, суховатого и моложавого денди неясной расовой принадлежности, внезапно пропала игривость и флирт, — Желаю найти тебе подходящее. А я, пожалуй, угощусь здесь. В одиночестве.
— … Карл! — опешила блондинка.
— Я всё сказал. Пока, — отвернувшись от неё, мужчина ушёл себе выбирать столик. Постояв секунд пять, девушка раздраженно махнула сумочкой и куда-то быстро засеменила, зло ударяя себя ни в чем не повинной сумкой по бедру.
Хм, почему мне рожа этого мужика кого-то напоминает?
— Я… спросить хотела, — отвлекла меня от праздных мыслей Мыш, чья перемазанная белым мордочка внезапно погрустнела, — О вчерашнем. О Вестнике. Полутролли, полурэтчеды… это разве компания для таких как ты?
— У таких как я компании обычно не бывает, совсем, — не стал делать я вид, что не понял вопроса, — Бывают слуги, изредка. И да, на эту роль вы не годитесь. Но я тебе кое-что расскажу. Помнишь, это черный мужик, передавая мне побрякушку, сказал, что я типа радую сердце своего Короля?
— П-помню, — утвердительно кивнула Мыш, облизнувшись.
— У него нет сердца. Радовать там нечего, — кисло ухмыльнулся я, — Но наш Король всячески радеет за то, чтобы группа злобных убийц кровососов, которая признала его главенство, когда-нибудь на самом деле ощутила себе расой, а не… злобными убийцами, следующими правилам. Так как я самый слабый из всех, и вынужден играть по правилам смертных, Король изволит постоянно ставить меня в пример другим. Взаимовыручка, товарищество, сдержанность в пище, порядочность, контроль над инстинктами…
— В пище?! — удивилась Мыш, — Вы что, все на диете??
— Не в этой пище, — показал я клыки в улыбке.
Мыш икнула и принялась судорожно приводить себя в порядок.
Вскоре мы удалились. Напоследок, я вежливо кивнул лопающему мороженное мужику, отметив, что он взял себе точно такое же, каким угостился и я.
В Управлении, пустив Мыш в кабинет со следователем (она, проходя в дверь, почему-то прикрыла себе ладонями задницу), я сделал то, что, в общем-то, сильно не люблю — встал на стражу около этой самой несчастной двери. Мне бы сейчас к снабженцам, камешек пополнить, а затем и в госпиталь, авось и там жизненной силы дадут, но нет, мы будем стоять, нежно лелея свою…
…как всегда, отлично работающую паранойю.
Эмма Старри, бледная как поганка, с чуть ли не тащущимся по полу хвостом и сверкая совершенно лишенными загара ногами (свежевыросшими!), пёрла в допросную как в последний бой. Она подошла и моих ноздрей коснулся
— Нет, — спокойно сказал я, вставая у неё на пути.
— Да! — отрезала она, мотнув головой, — Арвистер, не беси меня. Урою.
— Попробуй, — кривая ухмылка сама по себе полезла мне на лицо, — Удрать я успею, а тебя упекут в командировку лет на десять-тридцать. Сама всё прекрасно понимаешь.
Конечно, она всё понимала. Не хотела, но понимала. Провал с одним делом, попытка самовольно впрыгнуть во второе и тащить оба, рекрутинг агента на полевую операцию, которую она НЕ имела права проводить самостоятельно, результат — смертельный риск для обоих, спаслись на волоске. Это буквально апофеоз некомпетентности. С её точки зрения. Единственный шанс «всё исправить» — это затащить сразу два «горячих» дела. С её точки. Зрения.
— Арвистер…
— Я триста сорок пять лет уже Арвистер. Эмма. Просто подожди пару часов. Потом добудь допросные листы и делай что хочешь. Убить Ассоль Лаудберг я тебе не дам.
— Да не трону я её!
— Уж мне-то не ври.
Мыш — даже не гражданка. Её официально не существует, но даже если бы была, то ни хрена бы это не значило, Эмма всё равно бы её убила, чтобы смыть позор общения с рэтчедом. Не в открытую, а потом, исподтишка, выследив. У нас тут не Нижний мир, а всё намного жестче в некоторых местах. В очень темных, не выставляемых на всеобщее обозрение, местах. Она, эта стоящая передо мной женщина, чуть-чуть, едва заметно, покачивающаяся на своих тонких каблуках, презирает сейчас всех. Оргара, общавшегося с Мышью, следователя, разговаривающего с ней прямо сейчас, меня, укрывшего её в своем доме.
Такие дела. Что бы разум там не твердил — инстинкты сильнее. Как это терпят? Ну… как? Если у вас есть чрезвычайно квалифицированный работник, который может занять должность на несколько десятков, а то и сотен лет, вы ему многое простите. Вон у нас, вампиров, такое прощают… А почему нет? Сколько нас? Не помню, но где-то тысячи три максимум, из них почти все живут в своих зонах ответственности, держа лишь дистанционную связь, ну и раз в пять лет посещая Управление для проверки психотерапевтом, а заодно и навещая Короля в его мире. А сколько жителей в Срединных мирах и сколько этих миров всего? Никто не считал, но даже учитывая невысокий уровень развития этих самых миров, я могу уверенно заявить, что речь идёт о десятках миллиардов живых существ.
К тому же у нас существует целая Партия Волка — вампиры-Блюстители, питающиеся только преступниками. Воры, казнокрады, коррупционеры, торговцы дурью и детьми, всё такое. У меня когда-то было сильное желание к ним присоединиться, но лень взяла своё. И правильно. Кровь-то я бы не пил…
Размашистый удар рукой с выпущенными когтями целил мне в живот, Эмма явно поняла, что я, как это иногда бывает, заблудился в собственных мыслях. Не говоря ей о том, что это была ловушка для некоей едва стоящей на ногах полудемонессы, я отшатнулся, тыкая ей в лицо на расстоянии вытянутой руки ладонь с начертанным на ней знаком из своей любимой тауматургии.