Шлягер этого лета
Шрифт:
А Катрин озабочена только одним — чтоб никто не заметил, как ей здесь неуютно. В ушах не смолкает гул, словно где-то рядом настраивают скрипки и виолончели, — нервно, мучительно, бесконечно…
Собравшись с силами, она ответила:
— Я ничего против не имею.
И вот — испытание. Первую песню Катрин спела совершенно профессионально, но без внутренней уверенности. Поэтому получилось просто исполнение, оно ничем особым не поразило.
Из второй песни она успела спеть только первый куплет:
КогдаОна начала было снова, но заметила неодобрительный взгляд Торопа и замолкла.
— Н-да… — протянул Тороп. — Петь такую песню рискованно, извините меня… Понимаете ли, Катт, мы же выступаем на конкурсе, который открывает путь на ярмарку. Это коммерческое мероприятие, следовательно, ярмарка. Публика покупает, продает, меняет, играет в лотерею-аллегри, неизвестно, кто будет первым, кто последним… Если не хочешь всю жизнь оставаться на убогом среднем уровне, надо соблюдать правила игры.
— Я буду петь эту песню вместе с другими или вообще не буду петь, — тихо и зло сказала Катрин.
Тороп внимательно посмотрел на нее:
— Вы смелая женщина.
— В каком смысле?
— В прямом. Я имею в виду эту песню… Она ведь у нас еще сырая. Успеете ли? Я, конечно, отдаю должное вашей уверенности…
Вечереет. Квартира Катрин и Велло. Та самая, просторная и причудливая комната. Много книг, картин, сувениров, концертные фотографии Катрин, кучи пластинок, телевизор, эклектически подобранная старая мебель. Через открытую балконную дверь проникают шумные голоса гавани.
Катрин сварила себе кофе и уселась за низкий столик, включила магнитофон. Снова зазвенело:
Когда тебе уже не семнадцать, А гораздо больше…Но тут внимание ее привлек телеэкран. Там только изображение — показывают табло итоговых результатов конкурса, — звук выключен. Лицо стало печальным, расстроенным, ее просто обидело то низкое место, которым отмечено ее выступление. Катрин решительно выключила телевизор и снова повернулась к магнитофону. Щелкнула клавиша, бесшумно завращались катушки в кассете. Еще один щелчок, в динамике зашуршало, появились неясные шумы, а потом голоса:
«Знаешь, Клаудия сказала…»— «Что-что? Читай сама…» — «Раз, два, три… сто два! Пошло!» — «Ну и певица — сама магнитофон не умеешь включить, а?..»
Катрин прокрутила ленту. Опять пошли отрывки песен, проба голоса, шорохи. Донеслись известные слова: «Когда тебе уже не семнадцать…» Теперь они вызвали у Катрин раздражение, а мелодия показалась какой-то совершенно неопределенной.
Катрин в сердцах выключила магнитофон, но все-таки разложила на коленях ноты и попробовала спеть песню снова. Голос не слушался, она никак не могла взять низкие ноты. Несколько раз пропев первые две строки, она наконец выключила магнитофон и долго сидела неподвижно…
На телевизионном экране Велло Пруун. Теперь ясно, что по профессии он телекомментатор. Он говорит скороговоркой, а с лица не сходит
— …На восьмом месте «Мобиле», на девятом Катрин Пруун и «Кокос», на десятом — ансамбль «Семафор». Остальные получили за первое выступление меньше десяти очков. Видеозапись этих песен будет показана в семи самых крупных городах Эстонии, в вузах, на предприятиях и в селе. Зрители сами будут выставлять оценки. Первое место дает десять очков, второе — восемь, третье — семь и так далее. Постараемся вас держать в курсе всех изменений на нашем табло. Конкурс, как объявлено, завершится через неделю в городском концертном зале. Здесь, помимо уже исполнявшихся песен, будут представлены по две совершенно новых. А теперь перед вами лидер конкурса — ансамбль «Апельсин»!
В телекадре появились яхты, Таллинский залив, голубые волны и белые паруса. На одной из яхт ансамбль «Апельсин» исполняет песню, по своему настроению совершенно противоположную угнетенному душевному состоянию Катрин — это песня мажорная, быстрая, заразительная.
Время от времени кинокамера переносит нас с величавого, залитого солнцем залива в рабочую атмосферу телестудии.
У помоста стоит бледный Велло и глотает какие-то таблетки. Рядом появилась Ирис — видимо, помощник режиссера, — поднесла Велло стакан минеральной воды, заботливо вытерла ему лоб, поправила галстук и прическу…
В маленькой артистической зазвонил телефон. Трубку взял невысокого роста старик, который до этого старательно раскладывал в нужном ему порядке миниатюрные трубы, губные гармошки. Это Сапожнин, один из самых известных звезд эстонского варьете.
— Жак сейчас на месте? — спросили в трубке.
— Он еще не пришел.
— Говорит Катрин Пруун. Вы не знаете, когда он должен прийти?
— О, Катрин, привет! К сожалению, я не знаю.
Катрин звонила из дому. На стене, рядом с телефоном приколоты записки, на одной из них крупно начертано: «Не забыть! Обед! Велло придет в 16.00». Катрин сняла листок н разорвала его в мелкие клочки.
Та же артистическая в варьете чуть позже была набита битком. Несколько девушек, весело переговариваясь, надевали павлиньи хвосты. Катрин тихонько устроилась в углу возле окна.
На сцене выступает Сапожнин с каким-то своим мало известным номером. Его горячо и шумно приветствует публика. Под гром аплодисментов к старику из-за кулис выбегают девушки кордебалета, окружают его, и все вместе с удивительной легкостью танцуют.
…И вот программа закончена. В пустой комнате остались только Сапожнин и Катрин.
— Видно, Жак уже не придет, — сказала Катрин.
Старик ничего не ответил.
Полдень, зал варьете закрыт для посетителей.
На неосвещенной сцене, в пыльных лучах солнца, репетирует пара в балетных черных трико. То, что поздним вечером, в свете цветных прожекторов, обернется блеском, стремительностью и удивительной слаженностью, пока отдает лишь трудом и неимоверной усталостью. Танцоры уже не очень молоды, многое им, видно, надоело, а кое-что просто не получается.