Шляпа комиссара
Шрифт:
Он хотел уверить себя, что он в некотором роде судья, мститель, а не просто убийца. Но жертвой оказался кто-то другой, - кто-то, кого он знать не знал, безмолвно лежал на полу, и несчастному уже не суждено дышать, видеть, воспринимать запахи, для него никогда уже не будет ни гроз, ни света солнца.
Что это был за человек, он понятия не имел; он не знал даже его имени. Могло ли быть что-нибудь хуже? Не было ли это гнусным нападением из-за угла на неведомую и, во всяком случае, ни в чем не повинную жертву?
Потом Маран вспомнил о своей жене. Придется ли ему сказать ей об этом, или ей скажут другие, он не знал. Так или иначе, она
А Брумерус, тот, из-за кого все это случилось, был здоров и, как всегда, деятелен. Еще немного времени, и он появится в Бернеке, пройдет по комнатам своей дачи, где в нем оживут те воспоминания о Маргит, которые он, Маран, хотел навсегда погасить. И они, возможно, будут ярче, чем когда-либо, и, может быть, завтра или через два месяца Брумерус нажмет кнопку звонка на их вилле и предстанет перед Маргит, живой, самоуверенный, остроумный, очаровательный, а у двери будет тихо урчать мотор его, Брумеруса, машины, и, может быть, завтра, а может быть, через три месяца, кто знает, на этот призыв откликнутся вопреки всему, что было вчера вечером и затем ночью. А он, Маран, будет далеко и никогда ничего не узнает.
Потом мысли его снова вернулись к другому: убил незнакомого человека, выстрелил из-за угла…
– Поглядите на него!
– тихо сказал Гроль Метцендорферу.
– Ему сейчас скверно.
Метцендорфер посмотрел на Марана.
– Да, - сказал Гроль.
– Это часы одиночества. Он уже не решается обращаться к людям, они от него сейчас далеко-далеко. Ну ладно, - сказал он подчеркнуто громко.
– Оставим это покамест, Грисбюль. Так мы не продвинемся. Дождемся нашего гостя, а потом уже объявим розыск. В конце концов, нет на свете человека, который не оставлял бы каких-нибудь следов. Мы их найдем. Коллега Биферли, - приветливо обратился он к маленькому, круглому инспектору, - велите запереть эту комнату, чтобы здесь никто ничего не трогал. Мы пока поедим, а когда явится известное лицо, пожалуйста, сразу же сообщите мне.
Грисбюль довез на своей пестрой машине врача и его друга до виллы и, не дожидаясь, пока те скроются в доме, круто повернул и поехал обратно. У газетного киоска на окраине города он остановился, выскочил из машины и купил «Бильд». Возвращаясь к машине, он увидел на первой странице:
ВРАЧ - УБИЙЦА
Д-р Маран убивает соперника
из ревности
Любовная драма на даче
Рядом была фотография Марана в белом халате. Садясь в машину, Грисбюль не без восхищения подумал: как эти ребята пронюхали? Отъезжая, он еще раз взглянул на газету, которую бросил на сиденье, рядом с собой. Наверно, увеличили снимок, сделанный на какой-нибудь медицинской конференции.
Об этом же подумал он, держа кончиками пальцев газету перед Гролем, который уже самозабвенно хлебал суп.
Гроль не дотронулся до газеты.
– Да, - проворчал он со злостью, - так примерно я это и представлял себе!
– и снова занялся супом.
Грисбюль углубился в меню. Бесшумно подошедший официант терпеливо стоял рядом. Посетителей в это время года было немного. Грисбюль рассеянно смотрел на комиссара, который как раз покончил с супом, осторожно, не звякая, положил ложку на тарелку, еле заметно провел языком по губам и откинулся в кресле.
Гроль сказал:
– Это тяжелый удар для Марана. Теперь у него вышла полная неудача. Он и себе самому
– Он потер левой рукой лысину и задумчиво продолжал: - Надо узнать, кто убитый. Я не так уж уверен, что этот Брумерус нам поможет. Если он был в Штутгарте…
– Нет, комиссар!
– ответил Грисбюль, пока официант ставил на стол блюда.
– Это неверно! На даче нет никаких признаков насильственного вторжения. Значит, этот неизвестный оказался там с ведома Брумеруса. Боже мой, - сказал он вскользь, принявшись теперь в свою очередь за суп с великим аппетитом, - может быть, он хотел устроить приятелю интимное свидание по собственному образцу.
– Да?
– Гроль высоко поднял брови, оторвав взгляд от тарелки.
– И при этом со своей собственной приятельницей? Ну и ну, Грисбюль! Наше время порочно, но не настолько!
– Ах, комиссар, - с сомнением сказал Грисбюль, подцепив вилкой фрикадельку, - кто знает? Видите ли, - он отправил фрикадельку в рот, - Брумерусу Маран надоела, это известно. Может быть, он хотел создать себе своего рода моральное алиби? И заодно убить еще двух зайцев? Ей предоставить замену, а приятелю, пусть всего-навсего деловому приятелю, возможность приятно провести время? A la dolce vita? *
– Вы не знаете женщин, - ответил Гроль и прибавил: - Рулет действительно превосходный, начинка приправлена замечательно.
– Надо было и мне заказать, - с легкой завистью сказал Грисбюль.
– А что касается женщин, то боюсь, что вы заблуждаетесь насчет их способностей!
– Возможно, - равнодушно сказал комиссар, - вполне возможно, что в мое время они были другие.
Они продолжали есть молча.
Гроль вытер рот, небрежно сложил салфетку и положил ее на стол.
– Ну что ж, - сказал он задумчиво, - ваше объяснение очень убедительно. Иначе и правда непонятно.
– Он посмотрел на потолок.
– Так можно объяснить и отсутствие машины в гараже. Брумерус мог привезти своего приятеля, а потом уехать.
– Приехать он должен был, кажется, только вчера?
– бросил Грисбюль.
– Так ведь, по-моему, сказал Маран, и свидание должно было состояться в первый же день. Поэтому он сразу и уехал, чтобы избежать встречи.
Когда они приступили к компоту, заведующий рестораном тихо ходил от столика к столику и осторожно спрашивал: «Господин Гроль? К телефону! Господин Гроль? К телефону!»
Немного позднее Гроль вернулся к столику, но садиться не стал.
– В бой, Грисбюль!
– сказал он.
– Брумерус прибыл. Звонил Биферли!
Чем могла утешить своего мужа Маргит Маран? Когда Метцендорфер взволнованным шепотом сообщил ей о том, что выяснилось, она побледнела, уставилась на него и залепетала: «Это неправда! Это не может быть правдой!»
Метцендорфер понял, что через несколько секунд все изменится и для нее: сегодня, завтра или через три месяца мертвый Брумерус может появиться перед ее дверью, и что будет тогда? Маргит Маран, Метцендорфер видел по ее лицу, не знала этого. В мучительные эти часы, за время бессонной ночи и бесконечных разговоров она окончательно свыклась с мыслью, что Брумеруса уже нет в живых. И хоть и безотчетно, она наконец почувствовала какое-то облегчение, оттого что судьба решила за нее то, чего она сама, может быть, так никогда и не решила бы.