Шляпа комиссара

Штайнберг Вернер

Грисбюль поглубже засунул кулаки в карманы своего замшевого пальто. Он взглянул на Марана. Сказанное Брумерусом кольнуло того, наверно, больнее, чем любая издевка над ним самим.

Но Маран промолчал. Маран это проглотил.

6

Они шагали вокруг дома. На голых ветках деревьев все еще висели тяжелые стеклянные капли. Похолодало. Земля была сырая и мягкая. Грисбюль с удивлением заметил, что Метцендорфер отделился от Марана и словно бы случайно оказался рядом с Брумерусом.

–  Занятное дело, - услышал он голос адвоката.

–

 Да что там, простое убийство!
– отвечал Брумерус.

–  Я буду настаивать на неумышленном убийстве, - сказал Метцендорфер.
– Полагаю, что Маран был вне себя.

Брумерус посмотрел на него искоса.

–  Вне себя?
– переспросил он холодно.
– Но почему же, дорогой господин Метцендорфер, он не вышел из себя ни три, ни два года назад? Ведь эта история тянулась уже тогда! Если уж выходить из себя, то зачем же именно в тот момент, когда узел начал распутываться?

–  Для кого как!
– уклончиво ответил адвокат.

Брумерус слегка усмехнулся и дружелюбно сказал:

–  Впрочем, я вас понимаю! Хороший адвокат всегда старается выгородить своего клиента!
– Он как бы задумался на мгновение.
– Я лично, - прибавил он, - не буду ставить вам палки в колеса. Мне все равно, сколько лет просидит Маран за решеткой, по мне, пусть его хоть оправдают.

Теперь Метцендорфер взглянул на него, как показалось Грисбюлю, с любопытством.

–  Я мог бы даже подыграть вам, - сказал Брумерус и, погладив себе подбородок, сильно понизил голос, - но при одном условии: вы сделаете все, чтобы избежать выяснения некоторых, ну, интимных подробностей! Если мы на этом сойдемся… Да, я мог бы, пожалуй, поддержать вас. Я не хочу, чтобы мое имя трепали в печати, это легко понять!

–  Об этом можно будет поговорить, - так же тихо отвечал адвокат.

–  Я не ребенок, - слышал Грисбюль голос Брумеруса.
– И я знаю, что на суд это произведет впечатление, если вы будете говорить об обманутом муже и о молодой женщине, отдавшей свою большую, страстную любовь недостойному человеку.
– Брумерус умолк, они медленно шагали по мокрому суглинку. Брумерус осторожно оглянулся и продолжал: - Но все это можно рассказать судье перед процессом, можно также по-человечески объяснить ему ситуацию с моей точки зрения - задерганный предприниматель, которому просто нужно когда-нибудь да передохнуть, и так далее. Зачем это делать coram publico *?

–  Сегодня, - отвечал адвокат, - нам не удастся обсудить это окончательно, господин Брумерус. Я всегда готов к компромиссам. Обычно они идут на пользу обеим сторонам. Прошу вас побывать у меня. Моя машина здесь в ремонте, и - такая нелепость!
– мне сказали, что починить ее быстро не смогут. Да. А без машины ты уже не вполне человек!

–  Конечно, я могу вас навестить. А потом, может быть, вы приедете ко мне, - услыхал Грисбюль. И после паузы, во время которой слышно было только хлюпанье грязи под ногами: - А как вы сейчас доберетесь из Бернека в Байрейт?

Метцендорфер пожал плечами.

–  Говорят, не то вечером, не то ночью есть поезд.

–  Да ну!
– возмутился Брумерус.
– Поезжайте со мной! Я с удовольствием подвезу вас! Ведь нам обоим нечего задерживаться здесь больше, чем это безусловно необходимо!

–  Очень любезно с вашей стороны, - сказал адвокат.
– У меня завтра утром заседание в суде,

и надо еще просмотреть дело.

–  Разумеется, - сказал Брумерус, и они замолчали. Немного позднее все стояли перед гаражом, головы были опущены, глаза искали следы колес. Следы эти были едва различимы. Грисбюль еще раз открыл ворота гаража, заглянул внутрь и вздохнул.

–  Хотел бы я знать, - сказал Гроль, - как он оказался здесь! Ведь на машине он приехать не мог, а то бы она тут и стояла!

–  Господин комиссар, - сказал Брумерус чуть ли не с жалостью, - он же не мог въехать в гараж, ведь ключ-то у меня! Если он приехал на машине, значит, он поставил ее на улице, в этом я уверен. Держу паря, если вы произведете экспертизу, вы найдете только оттиски моих собственных покрышек!

Гроль наклонился, взял щепотку земли, рассеянно растер ее, тяжело выпрямился, стряхнул грязь с пальцев. Он взглянул на Брумеруса и оказал:

–  Вы правы. Никаких сомнений. Наверно, он приехал на поезде или на автобусе. Возможно также, что его кто-нибудь подвез и, высадив у калитки, уехал.

Он вздохнул. Он медленно направился к гравийной дорожке, и остальные последовали за ним.

–  Надо установить личность убитого, - сказал Гроль.
– Иначе мы вообще не сдвинемся с места.

7

Грисбюль глядел в окно в полицейском участке. Внизу, на улице, бесшумно отъехав, плавно увеличивала скорость «боргвард изабелла». Ассистент покивал головой вслед машине, о которой мечтал.

Метцендорфер поднялся сюда с ними всего на несколько минут.

–  Сейчас я ничем не могу тебе немочь, - сказал он Марану.
– Но я берусь за твое дело. И я позабочусь о Маргит.
– Он сделал паузу и тихо прибавил: - Каждый день предварительного заключения вычитается из срока, так на это и смотри.

Маран не ответил, он даже не взглянул на адвоката и не поднял опущенной головы. Метцендорфер, беззвучно вздохнув', обратился к Гролю:

–  Могу я получить копии показаний доктора Марана и господина Брумеруса?
– и прибавил, когда комиссар помедлил с ответом: - Облегчите мне работу! Иначе ведь я смогу изучить протоколы, только когда они будут у следователя, а я хотел бы заняться этим делом уже сейчас.

Комиссар потер лысину и поморщился.

–  Я знаю, - согласился адвокат, - вы не имеете права. Но даю вам слово, что я ими не воспользуюсь. Это был бы просто дружеский жест с вашей стороны!

Гроль поглядел на Метцендорфера так, словно хотел ответить: «С каких это пор мы друзья?» - и вздохнул. Тем не менее он сказал:

–  Поднимитесь с нами!

В пыльно-серой комнате он просмотрел бумаги и, опустив голову, сказал Метцендорферу:

–  Я понимаю ваши чувства, я понимаю вас, близкий друг - и вдруг такая история. Хочется его вытащить. А жена! Кто позаботится о ней? Ей придется отсюда уехать, ей нельзя оставаться в Бернеке, при виде ее все будут говорить или думать: ах, это та самая, что спала попеременно с двумя, ах, это та самая, из-за которой убили человека! Отвратительно. Но тут вы и самой лучшей защитой ничего не поправите. Единственное, что тут может выйти - и то если вам повезет, - это «неумышленное убийство неизвестного лица». Или скажем: покамест неизвестного.