Шлюпка
Шрифт:
Но рука Ханны уже нырнула внутрь и вытащила маленькую деревянную коробочку, плотно перетянутую шпагатом.
— Такой храбрец, а Блейка испугался! — взвизгнула Ханна. — Уж не из-за этой ли штуки? — По всей видимости, она хорошо знала, где хранится коробочка: не иначе как ей шепнула миссис Грант после проверки запасов питьевой воды.
— Положи на место, — потребовал Харди. — Соображай, что делаешь.
Но пальцы Ханны уже дергали за узел, чтобы развязать шпагат. На мгновение другая шлюпка была забыта: она скрылась за огромными накатами волн, которые ритмично укачивали нас, как будто мировой порядок стремился к покою, невзирая на мелкие драмы людишек; легко верилось,
— Возьми у него нож, — подсказала миссис Грант. — Мистер Харди, — скомандовала она, — достаньте нож.
Харди обвел нас взглядом. Глаза навыкате выделялись на обтянутом кожей лице. Рука нащупала закрепленный на ремне чехол и вытащила нож, но вместо того, чтобы отдать его Ханне или перерезать шпагат, Харди угрожающе выставил острие перед собой:
— А ну давай сюда, если по-хорошему не понимаешь.
Не успела миссис Грант возразить, как шлюпка опять взлетела на гигантский хребет и тут же заскользила по склону, а прямо над нами, взнесенная вверх и готовая сорваться вниз, возникла вторая шлюпка.
— На весла! — заорал Харди, когда шлюпки едва не ударились бортами, а его и Ханну бросило друг на друга, и нож то ли случайно, то ли прицельно полоснул Ханну по лицу.
Она взвыла, выронила коробочку и упала прямиком в объятия Харди. Он чудом ее удержал, зато нож, опять же случайно или прицельно, полетел за борт; очевидно, вместе с ним полетела и коробочка, ибо никто из пассажиров ее больше не видел, а Ханна и мистер Харди лишь по чистой случайности не отправились следом. Харди нам поклялся, что при всем желании не смог бы удержать и Ханну, и коробку, но, обладая такой властью над людьми, он, по общему мнению, сам подстроил эту сцену, чтобы хранившаяся в коробочке тайна или улика исчезла навсегда.
Ханну отбросило на днище, а Харди, невзирая на поврежденную руку, навалился на выхваченное у мистера Хоффмана весло, чтобы отойти подальше от второй шлюпки.
— Ну что, не передумали объединяться? — прокричал Харди, но вопрос, конечно, был чисто риторический. — Не передумали идти парочкой?
Пассажиров той шлюпки я почти не запомнила. Многие сидели без движения, сгорбившись, как мертвецы, но, возможно, они страдали увечьями или болезнями. Только четверо или пятеро подавали признаки жизни; когда наше столкновение показалось неминуемым, их лица исказила судорога ужаса. Одна женщина стала тянуть к нам руки, мужчина что-то прокричал, но его никто не расслышал. Одно стало ясно без слов: в той шлюпке было полно свободных мест.
Когда Харди выхватил весло у Хоффмана, мистер Престон пересел на мою банку, чтобы восстановить равновесие нашего суденышка. Теперь он склонился ко мне и вполголоса сказал:
— Содержимое коробки, как видно, составляло немалую ценность.
— Личные вещи всегда человеку дороги, — сказала я. — Особенно в нашем положении: ведь многие потеряли все.
— Однако никто не делает из этого тайны, правда? Не понимаю, почему мистер Харди умалчивает о содержимом коробки. Наверное, лучше спокойно поинтересоваться, чем клещами вытягивать ответ.
— Сейчас не до того, — возразила я. А потом добавила: — Он же не вращался в рафинированном обществе. Естественно, у него нет привычки доверять всем подряд.
— Верно, верно, — сказал мистер Престон, и у меня опять возникло такое чувство, что он недоговаривает, хотя ему кое-что известно про эту коробочку.
Когда мы немного оторвались от другой шлюпки, мистер Харди приказал убрать весла.
— Или она, или я, — бросил он, тыча здоровой рукой в сторону миссис Грант. — Или вы ей доверяете командовать, или мне. Решайте.
Потом он сказал, что вещь принадлежала ему лично,
Обведя глазами пассажиров, миссис Грант предложила нам всем высказаться в открытую. Тон задала она сама. С ее точки зрения, мистер Харди злоупотребил своей властью, когда приказал нам держаться подальше от другой шлюпки: им двигала личная неприязнь к человеку по фамилии Блейк. Однозначно утверждать, что его приказ стоил человеческих жизней, она не могла, поскольку мы заранее не продумали возможность пересадить несколько человек на другое спасательное средство. Тут же она припомнила, что Харди в результате устроенной им жеребьевки лишил жизни как минимум троих, но оговорилась, что это ее личное мнение, которое может не совпадать с нашим. Вслед за ней слово взял полковник, который, вытянувшись во фрунт, заявил, что мистер Харди, на самом-то деле, создал угрозу нашей жизни еще в самые первые дни, когда не подошел к третьей шлюпке, и уже тогда своими необдуманными действиями подорвал доверие тех, кто волею судеб оказался под его началом.
— Понятно, что в такую непогоду приближаться к другим судам безрассудно, однако если уж тогда подвернулась такая возможность, грех было ею не воспользоваться. — Полковник выставил себя едва ли не благородным рыцарем, добавив, что «тем несчастным, которых мы только что видели, необходима была наша своевременная подмога».
В защиту Харди высказался только мистер Хоффман: он напомнил, что потеряли мы всего лишь восьмерых. Зато в живых на тот момент оставался тридцать один человек, причем все, за исключением миссис Форестер, чья близкая кончина была неминуема, пребывали в относительно добром здравии, не то что пассажиры другой шлюпки, на которых жалко было смотреть, а кто ими командовал, Блейк или тот бородач, — это совершенно другой вопрос. Одна из успешно спущенных на воду шлюпок оказалась, как всем известно, перегружена сверх всякой меры, и, если нам встретилась именно та, нужно признать, что шансы на выживание у ее пассажиров были куда ниже наших. Мистер Хоффман твердо верил, что своей жизнью мы обязаны на редкость умелому командованию мистера Харди. Во время этого выступления мистер Нильссон сидел рядом, но не высказался ни за, ни против.
Мистер Харди пробурчал, что в другом вельботе — не важно, кто им командовал, — освободилось предостаточно места.
— Кто хочет туда перебраться, только скажите, мы это живо устроим.
На что миссис Грант бросила, что, мол, если кого и пересаживать в другую шлюпку, так самого мистера Харди. От этих слов физиономию Харди так перекосило, что я невольно прижалась к мистеру Престону, ужаснувшись, как в одном человеке могут совмещаться столь противоречивые свойства. Впрочем, другая шлюпка успела скрыться из виду; если бы кто-нибудь и придумал, как спровадить туда мистера Харди, вопрос уже был закрыт.
Лизетта вышла вперед лишь для того, чтобы высказать мнение, которое шепотом передавалось из уст в уста начиная с третьего дня, когда Блейк, по нашим сведениям, вышвырнул из своей шлюпки двух человек. Я многократно слышала эту историю, и всякий раз она обрастала новыми подробностями: то ли правдивыми свидетельствами очевидцев, то ли досужими вымыслами, подсказанными нашим воспаленным воображением. Лизетта заявила, что шлюпка мистера Блейка очень странно сидела в воде, а все потому, что он перетащил в нее какой-то тяжелый груз, похищенный, скорее всего, из запертого подсобного помещения на «Императрице Александре».