Шлюз
Шрифт:
Лейтенант едва задремал, когда вошла Жюли, потрясла его за плечо и разбудила. Питер отрыл глаза. Сон как рукой сняло. Он спросил:
— Это называется ты меня не беспокоишь?
— Извини. Тебе пришло письмо.
— Разбудить измученного человека, который только что заснул, из-за какого-то письма?
— Его доставили с нарочным, — терпеливо сказала она. — На нем есть наклейка «Срочно».
— Дай посмотреть.
Ван Эффен взял конверт, быстро просмотрел адрес и почтовый штемпель, открыл конверт, вынул до половины его содержимое,
— И из-за этого ты меня побеспокоила! Один из моих приятелей решил надо мной подшутить. В следующий раз пусть сначала небеса обрушатся на землю, тогда буди.
— Дай мне посмотреть, что в конверте, — резко сказала Жюли.
Она присела на постель, дотронулась до его руки и ласково попросила:
— Пожалуйста, Питер!
Ван Эффен собирался что-то сказать, но передумал. Сунул руку под подушку, извлек содержимое конверта и отдал Жюли. Это было не письмо. Просто открытка, чистая с одной стороны. На другой стороне были грубо нарисованы гроб и петля.
Жюли попыталась улыбнуться.
— Ну что ж, прошло три месяца со времени последней открытки, не так ли?
— Да? — Ван Эффен старался говорить безразличным тоном. — Действительно, прошло три месяца. А что случилось за эти три месяца? Ничего, И нет оснований считать, что что-то случится в ближайшие три месяца.
— Если это совершенно неважно, почему ты спрятал письмо?
— Я не прятал. Я отложил его на глазах у моей маленькой сестрички, которую мне не хотелось расстраивать.
— Можно мне посмотреть на конверт? — Жюли осмотрела конверт и вернула его брату. — Все остальные открытки поступали из разных стран. Эта — из Амстердама. Ты сразу это увидел, поэтому и убрал конверт. Значит, братья Аннеси в Амстердаме.
— Может быть, да. А может, и нет. Открытка могла прийти из любой страны другу или сообщнику, который переслал ее по нашему адресу.
— Я в это не верю. Пусть я и младшая, но я уже взрослая. Я сама в состоянии думать и чувствовать. Я знаю, что они в Амстердаме. Уверяю тебя, Питер, это так. Ох, Питер! Это уже слишком. Одна кучка сумасшедших угрожает затопить страну, вторая собирается взорвать королевский дворец, а теперь еще и это. — Она покачала головой. — Все сразу. Почему?
— Необычное стечение обстоятельств.
— Ох, лучше уж молчи. Ты что, не понимаешь, что происходит?
— Я знаю об этом не больше тебя.
— Может, и так. А может, и нет. Не знаю, верить ли тебе. Что же нам делать? Что ты собираешься делать?
— А чего ты от меня ждешь? Я буду патрулировать улицы Амстердама до тех пор, пока не встречу человека, несущего на плече гроб, а в руках — петлю, — Питер положил руку на плечо сестры. — Прости мне мое раздражение. Я ничего не могу с этим поделать. Но я могу поспать. В следующий раз убедись, пожалуйста, что небеса уже обрушились.
— Ты безнадежен, — Жюли слегка улыбнулась, встала, увидела, что брат уже закрыл глаза, снова покачала головой, и вышла из
Ван Эффен успел задремать во второй раз. И снова в комнату вошла Жюли.
— Извини, Питер. Это полковник. Я объяснила, что ты спишь, но он велел тебя позвать, даже если ты уже умер. Велел мне разбудить тебя и дать тебе трубку. Де Грааф утверждает, что дело очень срочное.
Ван Эффен дотронулся до комода.
— Он мог бы воспользоваться этим телефоном.
— Вероятно, полковник звонит из какого-то людного места.
Ван Эффен прошел в гостиную, выслушал полковникa, сказал: «Я выезжаю», и повесил трубку.
— Куда?
— Встретиться с человеком, которого полковник считает моим другом. Его имя мне неизвестно.
Ван Эффен сунул пистолет в кобуру под мышкой, повязал галстук и надел пиджак.
— Как ты заметила, Жюли, все происходит разом. Сначала эти психи с дамбой. Потом психи с дворцом. Дальше сумасшедшие братья Аннеси. А теперь это.
— Что «это»? Где этот друг?
— Вот уж не догадаешься! В морге!
Глава 5
Старая часть Амстердама очень красива. Извилистые каналы. Очаровательные средневековые улочки. Здесь чувствуется дыхание истории. Однако городской морг вовсе не был красив. В нем вообще не было ничего привлекательного. В нем все было некрасиво и даже уродливо. Он был функционален, но бесчеловечен и производил отталкивающее впечатление. Одни только мертвые и могли вынести пребывание в таком месте. Однако работавшие в морге люди в белых халатах хоть и не посвистывали за работой, но и ничем особенным не отличались от служащих любых контор или фабричных рабочих. Это была их работа, и они старались делать ее как можно лучше.
Добравшись до морга, ван Эффен увидел, что полковник де Грааф и серьезный молодой человек, которого ему представили как доктора Принса, уже ждут его. На докторе был обычный для врача белый халат и стетоскоп. Было трудно представить, что делали стетоскопом в морге. Может быть, проверяли вновь прибывших — действительно ли они умерли. Хотя, скорее всего, это была просто деталь формы. Настроение у де Граафа было мрачным, но оно никак не было связано с окружающей обстановкой. За долгие годы службы де Грааф привык к моргам. К чему он не привык, так это к таким ситуациям, как сегодня: ему пришлось уйти из ресторана и оставить рыбное блюдо и бутылку шабли почти не тронутыми.
Доктор Принс повел лейтенанта и полковника в длинную, похожую на пещеру или на гробницу комнату, отделанную белым кафелем. Мебель здесь была из мрамора и металла, что вполне соответствовало прохладной атмосфере помещения.
Завидев приближение доктора Принса, служащий открыл металлическую дверь и выкатил носилки на колесиках. На носилках лежало закрытое простыней тело. Доктор Принс взялся за верхний край простыни.
— Должен предупредить вас, джентльмены, что это зрелище не для лиц со слабым желудком.