Шоколадная лихорадка

Перепелица Олеся

Тишина обволокла испуганного ребенка, и если бы не далекое дребезжание труб, он бы решил, что оглох.

Онемение не отступало. Уно пытался пошевелить пальцами рук, но ничего не получалось, и он отбросил бессмысленные попытки. Теперь он мог лишь лежать, запрокинув голову и всматриваясь в узкое отверстие перед собой.

Мальчик тысячу раз видел звездное небо над Таксонией, но сейчас оно стало казаться другим. Особенным. Однажды отец сказал, что пока люди не посмотрят на привычные вещи по-новому, ничего в их жизни не изменится. Сейчас, лежа под куском

брезента, Уно стало казаться, что он понял папу. Во всяком случае, он впервые посмотрел на небо по-другому.

Жизнь в Таксонии не давала обычно простора для фантазии: когда уж тут помечтаешь, если каждый твой день расписана поминутно. Да и к чему думать, если схема одна для всех: родился; до шестнадцати лет прошлялся по улицам, не зная, чем себя занять - развлечения в городе Б можно было по пальцам пересчитать; получил разнарядку от людей А - пошел работать на указанное место; получаешь талоны и надеешься, что однажды насобираешь достаточно, чтобы к тебе пришел вестник из города счастливчиков. Но, скорее всего, он не придет, и в пятьдесят ты состаришься и умрешь. Конечно, была и другая надежда, кроме прихода вестника: что тебя переведут на один из закрытых заводов и выделят дом на более престижной, чем Заводская, улице - если совсем повезет, то на улице Зеленых крыш.

Но Уно все еще умел мечтать - очередной повод для шуток других ребят. Вот и сейчас он погрузился в фантазии.

А ведь над городом людей А точно такое же небо. Может, в эту секунду кто-то стоит за стеной, запрокинув голову, и всматривается в тоже зеленое или фиолетовое облако выбросов.

Мальчик погрузился в воспоминания. Они окутывали, как теплое одеяло, и защищали от страхов. В голове вновь появился образ отца. Такой теплый, почти ощутимый образ - будто руку протяни и дотронешься до него.

Фантазии - это почти все, что оставалось у Уно, когда речь заходила о папе. Сам отец почти не появлялся в его жизни, ведь большую часть дня он пропадал на фабрике по изготовлению защитных костюмов, а затем до самого отбоя отправлялся гулять по городу. Но мальчик был уверен, что папа был очень сильным и хорошим человеком. Высоким, с добрыми карими глазами и короткими волосами, торчащими смешным ершиком.

Однажды Уно нарушил обещание, данное маме, и пошел вслед за ним - папа гулял рядом с высоченной стеной, окружающей верхний город, город счастливчиков, город людей класса А.

Чуть позже мальчик с радостью начал понимать, что весь пошел в отца - они оба хотели попасть туда! Уно с гордостью и взрослым пониманием смотрел на папу и думал: "Он ведь тоже хочет есть конфеты и шоколадки и смотреть фейерверки близко-близко!". Видимо, это понимала и мама, все чаще кричащая на него из-за того, что он забивал голову глупыми мечтами.

Сам того не заметив, Уно стал робко улыбаться - страх медленно отступал.

Терпкий запах, исходящий от брезента, забивал нос, и время от времени мальчик невольно с шумом втягивал воздух, стараясь не чихнуть. Валяться без возможности почесать нос - это очень неприятно, как оказалось.

Чуть дернувшись,

ребенок зацепился плечом за брезент и прямо перед его лицом развернулся очередной агитационный плакат с вдохновляющей надписью: "Не уделяйте время детям - они вырастут людьми, которые ничего не добьются! Ребенок должен быть один!". Мальчик всмотрелся в изображение женщины, уверенно уходящей из дома, где на полу сидел счастливый младенец, и подумал, что он-то должен всего добиться - родители следовали постулату людей А.

Искушение громко чихнуть нарастало, так что Уно снова попытался думать о чем-то другом. Его всегда отвлекали мысли о людях класса А. Это ведь здорово фантазировать о том, какие они и как живут, а иногда даже представлять себя на их месте, смотря на ночное небо.

Они, наверное, выглядят также, но не носят дурацкие защитные костюмы - в идеальном мире за стеной нет заводов, а значит и ядовитых луж и дождей тоже нет.

Мамина подруга, работающая на одном из заводов высокого класса, однажды проговорилась, что она фасует пироги с самыми разными овощами и фруктами. И, как понял Уно, пироги - это как большая картошка, только другая по вкусу, и внутри нее совсем не картофельная масса. Фрукты - это вроде как сладкие овощи, но их очень сложно получить, а потому их и получают по особым талонам. Но самым желанным для каждого ребенка все равно оставался талон на сласти!

Уно мечтал, чтобы однажды теневые талоны бы заменили на какие-нибудь фанерные, которые бы выдавали каждый месяц - тогда бы он смог часто есть конфеты и не был бы изгоем! Тогда и мечтать бы было не о чем.

Иногда мальчик даже думал, что папа сошел с ума как раз из-за того, что давно не ел ничего сладкого - целых пятнадцать лет! Взрослые не получали теневые талоны - это ведь так несправедливо!

Едва Уно начинал думать о такой жуткой цифре, как ему сразу становилось плохо. Это ведь очень долго. Он сам не ел конфет четырнадцать месяцев и это было ого-го каким сроком.

Трепетные воспоминания нахлынули на мальчика: он вспомнил четверть сладкой, чуть подтаявшей шоколадки, которую он съел, получив долгожданный теневой талон. Она оказалась такой сладкой, что не передать словами: даже сейчас только от одних воспоминаний рот Уно заполнился вязкой слюной, а желудок ощутимо забурчал. Мучительная мысль, что он, наверное, еще не скоро вновь ощутит этот вкус, заставила мальчика с грустью поджать губы. Изумительная горечь и одновременно сладость шоколада - это, наверное, и есть съедобное счастье.

Фиолетовые клубы дыма стали чуть светлее, и Уно с часто забившимся сердцем понял, что он дождался рассвета, а значит, еще совсем чуть-чуть и появятся рабочие с ближайшего завода! Собравшись с духом, мальчик попробовал еще раз пошевелить пальцами. Очередная попытка - и ничего, будто руки и ноги принадлежали другому человеку. Черные уродливые пятна на коленях пугали мальчика, но он не хотел думать о том, что это теперь навсегда. Уно даже представить не мог, как это: больше не суметь ходить? Ведь это же просто невозможно!