Шопинг в воздушном замке
Шрифт:
– Ты полагаешь?
– Ну конечно. Какой мотив мог быть у математика?
– Он не хотел, чтобы в доме появился новый член семьи, который неизбежно нарушит установившийся порядок, – предположил Костин. – Пожилые люди болезненно относятся к изменениям.
– У Веры и правда были наполеоновские планы, – подтвердила я. – Она ждала свадьбы, а потом, на правах законной жены Павла, собиралась переделать в квартире все: выбросить часть старых книг и безделушек, поменять обои, покрасить потолки, купить новую бытовую технику.
– Вот видишь! – потер ладони Вовка. – Вполне подходящий мотивчик.
– Ты не знаешь
– Лампудель, – укоризненно взглянул на меня Костин, – ты ведь знаешь, что частенько преступник бывает обаятелен и располагает к себе.
– Задушить человека не так уж просто, – воззвала я к здравому смыслу, – тем более при помощи проволоки. Нужно обладать достаточной физической силой и определенным складом характера. Сидя очень умен, но он – довольно слабый человек то ли в силу возраста, то ли из-за того, что никогда не занимался спортом. И потом, я еще могу представить, как математик, потеряв самообладание, бросает в Веру вон тот чугунный утюг, попадает ей в лоб, и Путинкова падает замертво. Хотя, думается, Исидору никогда не кинуть железяку на приличное расстояние. Но удавить кого-то проволокой! Это совершенно не похоже на Ринга. Исидор не способен даже голос повысить. Пример с утюгом тоже из области фантастики.
– Не такой уж я и хлюпик! – раздалось вдруг от стены.
От неожиданности я подпрыгнула на жестком стуле.
– Вовка! Это ты сказал?
– Нет, – растерялся Костин.
– А кто?
– Не знаю, – изумился майор.
Послышалось шарканье, в кухню вошел Исидор.
– Я отвел Матвея домой, – доложил он и повел носом: – О, вы пьете слабительный чай? На мой взгляд, вы приняли слишком большую порцию. Майор, не советую употреблять отвар в таком количестве, можно кишечник испортить. Лично мне для полного и скорого эффекта хватает пары столовых ложек.
– Слабительный чай? – встрепенулся Костин. – Почему вы о нем заговорили?
Сидя моментально ухватился за возможность прочитать лекцию.
– Сбор имеет специфический запах, его ни с чем не перепутаешь. В состав входят сенна, крушина, жостер, листья одуванчика и ревень. Надо быть поаккуратнее с напитком.
– Ты что мне тут заварила? – налетел на меня Вовка.
– Как обычно, простой чай, – начала отбиваться я. – Взяла заварку в банке с надписью «Лапша». Мне так Исидор велел!
– Нет, деточка, я говорил, – математик поднял вверх указательный палец, – что чай индийский байховый находится в «Вермишели». А – в «Лапше» хранится сбор, стимулирующий работу кишечника. В моем возрасте он необходим, желудок частенько дает сбой. Вермишель и лапша – разные вещи. Или ты не согласна?
Вовка со стоном откинулся на стул.
– И когда эта дрянь начнет действовать?
– Думаю, к одиннадцати утра завтрашнего дня вы получите ожидаемый результат, – пообещал Сидя.
– Отлично! – обозлился майор. – Как раз во время совещания в кабинете генерала!
– Сидя, а как вы услышали наш разговор? – Я быстро перевела беседу в иное русло.
Математик ткнул пальцем в один из пейзажей, украшавших стены кухни.
– Картина.
– Картина? – хором переспросили мы с майором.
Исидор сел к столу.
–
Я пошла выполнять его просьбу.
– Так что там с картиной? – осведомился Костин.
– За ней есть небольшое отверстие, – сообщил Сидя, – оно выведено в кладовку. Если притаиться в подсобном помещении, можно увидеть, кто сидит у стола, и выяснить, о чем говорят люди на кухне.
– Зачем вы устроили подслушку? – не успокаивался Вовка.
– Это не я, – пожал плечами Сидя, – и уж, конечно, не моя покойная жена. Нас поселили в доме с, так сказать, спецоборудованием. Охрана наблюдала за учеными в подъезде, домработницы в квартире присматривали. Кстати, картина на кухне – не единственное подглядывающее устройство в доме.
– Еще в ванной есть, – блеснула я знанием местной топографии.
– Верно, – кивнул Сидя.
– Офигеть! – по-детски отреагировал майор.
– Полицейское государство использовало подлые методы, – без особого возмущения констатировал Исидор, – но во все времена на свете живут нормальные люди. Олимпиада показала нам с Олей шпионские приспособления и просила быть осторожными, если пойдем в гости к соседям. Так вот, я не способен убить живое существо. Нравилась ли мне Вера? Не очень. Я великолепно видел ее недостатки: суетна, корыстолюбива, не способна на настоящее чувство, по сути торговка. Девушка берегла свою девственность как товар, рассудив, что она – ее козырь. Желание обладать недостижимым превращает мужчину в дурака. А Вера неглупа, потому что сумела добиться своего – Павел сделал ей предложение. Он после смерти Ксюши поклялся мне, что никогда не пойдет в загс из-за родового проклятия. Мне не нравилась перспектива совместного проживания с чужим человеком, и я понимал, какие трения могут возникнуть после того, как паспорт леди украсит штамп о браке. Но я решаю трудности без применения насилия. Да-с! Кстати, алиби у меня нет – я спал в собственной кровати, как понимаете, без свидетелей.
– Я вас не обвиняю, – майор попытался утешить раскипятившегося математика, – просто высказал мысли вслух.
– Вот я и пытаюсь навести порядок в ваших рассуждениях, – не сдался Сидя.
– Тогда остается Павел, – сказала я, ища в холодильнике банку с вареньем.
– Он ни при чем, – отрезал хозяин.
Я оторвалась от изучения полок, забитых множеством кастрюлек, мисочек и лотков, и кинулась в бой:
– Решите задачу! В квартире, кроме покойной, было еще трое. Ни я, ни вы Веру не трогали. Входную дверь я закрыла лично, повернула ключ несколько раз и оставила его в скважине. Черный ход намертво задраен щеколдой. Еще я проверила окна. А от тайного хода ключ есть только у вас. Ну и на кого подумать?
– Какой еще тайный ход? – занервничал майор.
Исидор с укоризной посмотрел на меня:
– Болтунья!
– Убиты две женщины, – напомнила я, – сейчас не время для игрушек в Зорро.
– Рассказывайте немедленно! – приказал Костин.
– Пошли в библиотеку, – предложил Исидор, – лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Через час мы вернулись на кухню.
– Очень хочу чаю с вареньем. Достань, деточка, банку с ярко-синей крышкой, – напомнил Исидор и сел на стул.