Шопоголик на Манхэттене
Шрифт:
— Я консультирую по финансовым вопросам, на телевидении. Ну, знаете, пенсионные вклады и прочая ерунда… — Я беру в руки мягкие кашемировые брюки. — Правда, красивые? Намного лучше тех, от «Ральфа Лорена». И к тому же дешевле.
— Отличные брюки, согласна. Приятно иметь среди клиентов такого знатока. — Кристина вынимает из кармана визитку. — Обязательно приходите к нам еще, когда будете в городе.
— Непременно! — улыбаюсь я ей. — Большое спасибо.
Из «Барниз» я выхожу около четырех часов дня. Ловлю такси и еду обратно в гостиницу.
Я помню, что собиралась купить только один костюм для телепроб. Но в итоге… Короче, я немного увлеклась.
Окончательный список покупок выглядит так:
1. Жакет от «Москино».
2. Юбка до колена от «Барниз».
3. Белье от Кельвина Кляйна.
4. Новые колготки и…
5. Платье для коктейлей от Веры Ванг.
Ладно. Прежде чем что-либо говорить, послушайте. Я знаю, что не должна была покупать платье для коктейлей. Я знаю, что на вопрос Эрин, интересуют ли меня вечерние платья, должна была просто ответить «нет».
Но боже мой. Боже мой. Это же платье «Вера Ванг»! Вы представляете, что это за платье?! Чернильно-лиловое, с открытой спиной и блестящими бретельками. Оно просто божественно. Творение, достойное кинозвезды. Весь магазин собрался, чтобы полюбоваться, как оно смотрится на мне. И когда я отдернула занавеску, все просто ахнули.
Да я и сама была в восторге, была очарована собой, точнее, той, кем могла бы стать. Сомнений не оставалось — я непременно должна была его купить. Обязана. А когда я подписывала чек… это была уже не я. Это была Грейс Келли. Гвинет Пэлтроу. Это была роскошная женщина, которая может с легкостью подписать чек на несколько тысяч долларов, при этом улыбаясь продавщице и шутя, словно речь идет о ничтожной сумме.
Несколько тысяч долларов.
Хотя для такого дизайнера, как Вера Ванг, цена вполне…
Господи, мне плохо. Я даже думать боюсь о том, сколько это стоило. При одной мысли о количестве нулей темнеет в глазах. Но ведь я смогу носить его несколько лет. Да! Многие годы. И мне действительно необходима одежда от известных дизайнеров, если я собираюсь стать телезвездой. Мне же придется бывать на всяких важных мероприятиях, куда нельзя заявиться в простом костюмчике из «Маркс и Спенсер», согласны? Вот и я о том же.
Между прочим, у меня лимит по кредитке на десять тысяч фунтов. И это главное. Разве они дали бы мне такой кредит, если бы сомневались, что я смогу его оплатить?
Дверь в номер открывается, и от испуга сердце едва не выпрыгивает из груди. Быстро хватаю сумку с покупками и запихиваю ее в шкаф, где хранятся все сумки и пакеты с моими недавними приобретениями. Потом поворачиваюсь и невинно улыбаюсь — как раз в тот момент, когда в комнату заходит Люк.
— Конечно, я держу эту гребаную ситуацию под контролем! Они что, думают, они самые… — Он прерывается и несколько секунд молчит. — Да, знаю, — говорит он уже спокойнее. — Да. Хорошо, пойдет. До завтра, Майкл. Спасибо.
Он выключает телефон, убирает его и смотрит на меня так, словно не помнит, кто я такая.
— Привет! — говорит он наконец и кидает дипломат в кресло.
— Привет! — весело отвечаю я, отклеиваясь от шкафа. — Мы разве знакомы?
— Да, да. — Люк устало трет лицо ладонями. — Извини. Дела просто… ужасно, честно говоря. Но я слышал о твоих пробах. Прекрасная новость.
Люк идет к бару, наливает себе виски и залпом выпивает. Потом снова наливает и снова выпивает. Я с беспокойством наблюдаю за ним. Лицо у него бледное и напряженное, а под глазами темные круги.
— Все идет… нормально? — робко спрашиваю я.
— Идет… Это все, что можно сказать наверняка. — Он подходит к окну и смотрит на огни ночного Манхэттена, а я нервно прикусываю губу.
— Люк, неужели ты обязан непременно сам ходить на эти встречи? Может, стоит вызвать сюда еще кого-нибудь, чтобы частично разгрузить тебя? Например… Алисию?
Одно только упоминание ее имени стоит мне года жизни, но я действительно начинаю всерьез волноваться за Люка. К моему облегчению, он отрицательно мотает головой.
— На данном этапе переговоров я не могу привлечь нового человека. До сих пор я вел все дело сам, и заканчивать придется тоже самому. Мне и в голову не приходило, что они могут так занервничать. Что они так… — Он садится в кресло и глотает виски. — Господи, сколько они задают вопросов. Я, конечно, знал, что американцы очень дотошные, но… — он в недоумении качает головой, — они хотят знать все. О каждом клиенте, о каждом потенциальном клиенте, о всех, кто когда-либо работал в нашей компании, о каждой гребаной служебной записке… Не намерен ли кто с нами судиться? Кто работал секретарем в 1993 году? Какая у вас машина? Какой, на хрен… зубной пастой пользуетесь?
Он замолкает и осушает свой бокал, а я в ужасе смотрю на него.
— Да они же маньяки!
Тень улыбки проскальзывает по лицу Люка.
— Они не маньяки. Они просто инвесторы старой закалки, и что-то их очень беспокоит. Никак не пойму что. — Он отрывисто вздыхает. — Мне нужно удержать равновесие. Нужно, чтобы подготовка к сделке продолжалась.
Голос у него слегка дрожит, я замечаю, пальцы крепко сжимают бокал. Честно говоря, никогда раньше не видела Люка таким. Обычно он спокойный, уверенный…
— Люк, мне кажется, тебе нужно выделить вечер для отдыха. У тебя ведь ничего больше на сегодня не назначено?
— Нет. Но необходимо просмотреть кое-какие документы. Завтра серьезная встреча со всеми инвесторами. Я должен подготовиться.
— Ты готов! — кричу я во весь голос. — Тебе нужно расслабиться. Если ты весь вечер проведешь за работой, то наутро будешь усталым, напряженным и раздражительным. — Я подхожу к нему, беру из его руки бокал и начинаю массировать плечи. — Ну же, Люк. Тебе действительно надо отдохнуть. Я уверена, что Майкл бы меня поддержал. Разве нет?