Шотландец в Америке
Шрифт:
Дрю оглянулся. Какое же одиночество должен был испытывать человек, живя посреди этой бескрайней пустыни! Одиночество, которое хуже самой смерти. К ним подошел Дэмиен.
— У нас почти не осталось припасов, дядя Керби. Что будем делать?
— Меня сейчас больше беспокоят эти проклятые индейцы, — Керби махнул шляпой в сторону пепелища. — Это их визитная карточка.
Дэмиен что-то буркнул себе под нос и добавил уже громче:
— Но, сдается, военные у них на хвосте.
— Гм!
Дрю знал, что Керби разделял присущее всем техасцам
А потом их внимание обратилось к собаке, единственному существу, уцелевшему после избиения. Животное, лежавшее у крайней могилы, жалобно заскулило.
Дрю подошел к роднику — тот пересох. Подойдя к лошади, он вынул фляжку и направился к собаке. Налив немного воды в шляпу, он протянул ее псу. Тот опять заскулил и попытался встать, но не смог. На лапе у него была глубокая рана. Дрю поставил шляпу на землю под самым носом собаки и смотрел, как та лакает воду — сначала недоверчиво, потом с безумной жадностью.
Вылакав все до капли, животное снова улеглось, положив голову на могилу.
Дэмиен вынул из кобуры шестизарядный кольт.
— Нет! — резко сказал Дрю.
— Да для него это лучше! Чего ты хочешь? Чтобы он здесь подох от жажды?
Дрю посмотрел на неподвижного пса, верного стража хозяйской могилы. Мысль, что за свою верность и преданность пес получит в награду только пулю, не укладывалась у него в голове.
— Шкет сможет о нем позаботиться.
— Ха! — фыркнул Дэмиен. — Как о том проклятущем теленке, который все время шастает по лагерю? Кроме того, нам нужен новый повар, Шкету будет некогда заботиться еще и о собаке.
Дрю искоса глянул на Керби.
— Он прав, Скотти, ты же знаешь, — ответил тот. Дрю отрицательно помотал головой.
— Все мы думали, что из Билли ничего хорошего не получится, а теперь смотреть любо-дорого, какой он стал. Через месяц он сумеет обогнать любого другого коня. Шкет умеет ухаживать за животными, и вы это хорошо знаете.
Все трое снова поглядели на пса, а тот уставился вдруг на Дрю, в котором, наверное, почуял союзника. Влажные коричневые глаза были скорбны. Пес был средних размеров, черно-белый, с длинной мордой, умным взглядом. Наверное, помесь.
Керби вздохнул, сдаваясь.
— Ну, если сможешь сманить его от могилы, тогда забирай.
Дрю благодарно улыбнулся своей ослепительной белозубой улыбкой и, опустившись на колено, погладил собаку. Та вздрогнула, но не пошевельнулась, не издала ни звука. Дрю потрогал раненую лапу. Кость была цела, но рана воспалилась.
— Ну давай, мальчик, вставай, — сказал он, пытаясь поднять пса. Тот лишь смотрел на Дрю и не сдвинулся с места. Дрю нашел в кармане сухарь и протянул псу. Пес обнюхал его и снова опустил голову на лапы.
Дэмиен, фыркнув от злости, пошел прочь.
Дрю выругался, но потом вспомнил о Габриэль и мысленно представил, как она заулыбается при виде собаки. А он не видел
Шотландец почесал собаку за ухом.
— Надо жить дальше, дружок, — тихо сказал он собаке, — я знаю одного человечка, которому ты нужен так же, как он тебе.
Собака и ухом не повела.
Дрю вздохнул, наклонился, подхватил собаку — и та моментально цапнула его за кисть руки.
— Черт тебя побери!
— Таковы все благие намерения, — сказал Керби, — но мы не можем тратить на них целый день.
Дрю хмуро посмотрел на пса, затем оторвал полоску от рубашки и крепко замотал собачью морду, несмотря на глухое ворчанье.
— Я не могу тебя оставить здесь одного, — сказал он собаке и взглянул на Керби. — Ты не знаешь, кому он принадлежал?
Керби пожал плечами.
— Здесь всегда было полно собак. Возможно, Бенедикту. Хэйли не питал привязанности ни к одному живому существу.
Ну, это иногда ничего не значит. Дрю узнал это на собственном опыте. Он изо всех сил старался, чтобы его полюбили, но в ответ получал только подзатыльники и битье. И всегда он повторял одну и ту же ошибку. Все время сам напрашивался на тычки и «укусы».
Он поднял собаку и взвалил ее на седло, левой рукой придерживая брыкающийся меховой сверток: пес изо всех сил пытался вернуться к могиле.
— Он постарается убежать обратно, — предупредил Керби.
— Может быть, — ответил Дрю, но в душе знал, что Габриэль приручит пса. Он был просто уверен в этом. Да, он не верил ее словам — но доверял ее дару нежности и сочувствия.
Да, черт возьми, она тоже полюбит этого распроклятого пса!
13.
Габриэль полюбила пса с первого взгляда. И полюбила еще сильнее, узнав скорбную повесть о его верности тому, кто лежал в могиле.
Удивив ее взглядом, в котором светились нежность и любопытство, Дрю сунул собаку ей в руки.
— Вот тебе еще одна головная боль, — сказал он подчеркнуто беспечно. — Думаю, твой фургон скоро превратится в Ноев ковчег.
Радость охватила все ее существо. Она поняла: Дрю не совсем отказался от нее! И в то же время она боялась слишком надеяться, боялась поверить в возможность его любви. И еще страшилась, что сама полюбит его слишком сильно. Впрочем, и страшиться было уже поздно. Габриэль и так любила Дрю без памяти, и, когда их глаза встретились, по ее телу пробежала жаркая дрожь.
Она прижала к груди живой комок меха и взглядом горячо поблагодарила Дрю.
— Тебе придется как-то назвать пса, — сказал он, — никто не знает его имени.
— Я назову его Верный, — сказала Габриэль, думая о преданности пса. — Да, я, наверное, так его и назову.
И с Верным у нее не возникло никаких хлопот. Он только грустил, и Габриэль проводила с ним все свободное время, рассказывая о том, что прежний хозяин ушел в чудесные края, где ему теперь очень хорошо, и что у него, Верного, теперь будет новый дом.