Шотландец в Америке
Шрифт:
Габриэль негодующе взглянула на Дрю: тот явно прикидывал, будет ли ей впору это платье. Она еле заметно покачала головой, но его усмешка стала шире. Уронив ленту на прилавок, Габриэль передвинулась к столу, на котором были разложены рулоны более солидных и прочный тканей.
— Для Малыша, — сказала она в ответ на его удивленно вскинутую бровь и, вытащив из кармана несколько долларов, положила их на прилавок. Разочарованно вздохнув, Дрю смотрел, как лавочник отрезал кусок ткани, завернул и подал Габриэль сдачу вместе со свертком.
Затем Дрю спросил у лавочника:
— В городе есть хороший ресторан?
Хозяин пренебрежительно
— Только салуны и несколько меблирашек. Хотя, может быть, вы и найдете что-нибудь стоящее в гостинице или в салуне «Дорожная пыль» — он здесь, поблизости. У них недурные бифштексы.
Дрю заморгал, и Габриэль снова пришлось прятать улыбку. Шотландец уже усвоил нерушимое правило погонщиков скота: «Не ешь того, что ведешь на рынок». Само предложение насчет бифштексов прозвучало как кощунство.
Дрю вежливо осведомился:
— А баранины нигде нельзя отведать?
Лавочник даже вытаращил глаза:
— Вы с ума спятили, мистер? Только помяните баранину — и дырка в голове обеспечена.
Дрю вздохнул, и Габриэль прониклась к нему сочувствием, но вслух сказала:
— Что ж, пора идти.
Дрю заплатил и поднял один из тяжелых мешков.
— А ты пока иди в фуражный магазин и закажи овес для лошадей, — приказал он. — Ступай же.
Время для споров было неподходящее, во всяком случае не в присутствии хозяина, но она направилась к двери со смешанными чувствами в душе. Дрю может быть галантным, но иногда у него появляется этот неприятный, повелительный тон.
Габриэль прижала к груди сверток и пошла к фургону. Там она сунула сверток под козлы и направилась в фуражный магазин. Проходя по дороге мимо нескольких салунов, она низко надвинула на лоб шляпу Хэнка, Все салуны внешне одинаковы, но когда Габриэль миновала третий, дорогу ей загородили несколько мужчин, и среди них были те два фермера.
— Маловат еще для погонщика, а? — спросил один из них.
— Ну, кружку пива, может, и удержит, как думаешь?
— Да где ему! Зато он может купить пивка для нас за то, что он и ему подобные топчут нашу землю и мутят нашу воду.
— Как насчет пива, малец? Тот, другой, сказал, что у вас в достатке наличных…
Привлеченные громкими голосами, из других салунов высыпали на улицу посетители. Тревога охватила Габриэль. Ворчанье становилось все громче. Она слыхала, что канзасские фермеры враждебно относятся к техасским скотоводам. По слухам, они даже повесили нескольких молодых парней. Девушка затравленно оглянулась — и увидела его. Высокий человек стоял чуть подальше от толпы и внимательно прислушивался. Высокий человек в шляпе с серебристой лентой. Габриэль сжала кулаки, но не позволила себе слишком долго смотреть на него. Ей очень хотелось оглянуться, не подошел ли Дрю, но и к нему она не хотела привлекать ничье внимание.
Кто-то из фермеров толкнул ее в бок.
— Ты по-английски понимаешь, парень? Или тоже иностранец, как тот, другой?
Габриэль снова посмотрела на высокого, стараясь запомнить его лицо поточнее. Да, худое, с впалыми щеками, глаза маленькие и хищные, как у стервятника.
— Да ты немой, что ли? — спросил другой фермер.
— Наверное, он дурак, если носит на себе в такую жару столько одежки, — засмеялся третий.
Габриэль пыталась протолкаться через толпу, изнывая от непритворного страха. Если забияки возьмутся за нее всерьез, они скоро обнаружат, что
Высокий подошел поближе, и толпа расступилась перед ним, как Красное море перед Моисеем.
— Ты ведь идешь со стадами Кингсли? — спросил высокий.
Девушка кивнула.
— У вас, как я слышал, случилась неприятность. Говорят, самого Кингсли убили.
Он никак не мог этого слышать. Мог только предположить — и то лишь в том случае, если сам стрелял в Керби и теперь хотел удостовериться, что тот мертв.
Габриэль снова покосилась на серебристую ленту. И во все глаза уставилась на человека, который убил ее отца и хотел убить ее. Голова у нее закружилась, перед глазами поплыли красные пятна. Она отчаянно пыталась воззвать к собственному рассудку, зная, что от ее спокойствия сейчас зависит несколько жизней — в том числе и ее собственная.
Ах, если бы сейчас при ней был папин кольт!
Помимо воли девушка отметила, как естественно прильнул к бедру высокого револьвер в кобуре. Никто здесь не может с ним справиться, даже Дрю… особенно если учесть, что свое оружие он оставил в фургоне. И нигде поблизости не видно конторы шерифа.
А высокий все еще ожидал ответа.
— Какой-то трус стрелял в хозяина из засады и убил наповал, — ответила Габриэль. — Теперь стадо ведет племянник.
Взгляд высокого стал еще холоднее, и он внимательно вгляделся в нее. На миг девушка испугалась, что сболтнула лишнее, и, засунув руки в карманы, изо всех сил сжала кулаки. Только так она могла удержаться от того, чтобы не кинуться на этого человека… и в душе изнывала от ярости и сожаления. Фермеры почтительно отошли от высокого. Он был явно меткий и скорый на руку стрелок — и не скрывал этого. Одна Габриэль не шелохнулась. Она не хотела уступать дорогу убийце. Все же… если она будет упрямо оставаться на месте, то Дрю, чего доброго, придет ей на выручку. И так странно, что он еще не появился. Наверное, опять разговорился с лавочником. И Габриэль заставила себя отвернуться от человека с серебристой лентой на шляпе, мысленно поклявшись, что не расскажет Дрю об этой встрече. Во всяком случае, не теперь. Через несколько дней.
Ноги у нее были как деревянные, когда наконец она сдвинулась с места и направилась к фуражной лавке. Ей больше никто не мешал из толпы, как бы сжавшейся под холодным взглядом стрелка. Этот взгляд по-прежнему буравил ей спину.
Наконец она подошла к лавке и, поздоровавшись с продавцом, подала ему список. Как и тот, первый, лавочник спросил, есть ли деньги. Она кивнула.
— Мой напарник сейчас загружает в фургон провизию. Он придет с деньгами с минуты на минуту.
В отличие от первого лавочника, этот не скупился на улыбки.
— Сдается, ты еще молод, чтобы работать погонщиком, а?
Вообще-то Габриэль могла бы разыграть сейчас роль заносчивого, вздорного юнца, оскорбленного этим предположением до глубины души… но лавочник спросил совершенно беззлобно, а ей предстояла сейчас более важная задача, чем играть глупые роли.
— У вас в городе есть шериф?
— Не-а. Последнего шерифа застрелил какой-то пьяный ковбой, поэтому вас, техасцев, сейчас здесь не жалуют.
— Я уже с этим столкнулся, — угрюмо ответила Габриэль. — Я видел только что на улице человека со злым лицом — по-моему, он настоящий бандит. И револьвер носит в расстегнутой кобуре, словно готов сразу пустить его в ход.