Шотландия. Автобиография

Дойл Артур Конан

Мы с сожалением вынуждены сказать, что беспорядки, столь распространившиеся на севере, из-за вывоза зерна, вылились в Уике в столкновения между населением и войсками. Во вторник на прошлой неделе две роты 76-го полка, численностью в 104 человека, под командованием капитана Эванса Гордона, высадились в Аккергилле и в тот же день в походном порядке вступили в Уик… Когда до шерифа Томпсона дошли слухи о намерениях части толпы затопить маленькое судно, с грузом зерна стоящее у причала в Уике, капитан Гордон приказал выставить караул для защиты корабля. Караул состоял из офицера, лейтенанта Бретта, и двадцати солдат. Капитан Гордон сопроводил лейтенанта Бретта на пристань, где уже собралась громадная толпа, проявлявшая самые враждебные и буйные чувства. Чтобы не оказаться окруженными, военные очистили пирс, а затем выстроились в цепь поперек него. В это время группа из моряков и прочих — около двадцати человек —…неожиданно выскочила за спинами солдат с канатом, и, не отодвинься солдаты сразу же к стене, кое-кого из них наверняка сбросили бы в воду… Капитан Гордон переплыл гавань на лодке (проход через пирс был перекрыт плотной толпой) и привел шерифа с армейским подкреплением. Прибыв к

причалу, они обнаружили, что дорогу им преграждает внушительная баррикада из больших лодок, и лейтенанту Бретту не удавалось соединиться с ними. Положение этого офицера было крайне опасным. Из разбушевавшейся толпы в лейтенанта Бретта и его людей летели камни, нередко брошенные с яростью и силой снаряды попадали в солдат. Находившийся с войсками полицейский подсчитал, что на участке между ними и заграждением из лодок (150 ярдов) собралось не менее 2000 человек, сбившихся в сплошную плотную массу мужчин и подростков. Лейтенант Бретт счел необходимым постепенно и понемногу оттеснить толпу перед ним. Силой оружия… По прибытии свежих войск был оглашен закон об охране общественного спокойствия и порядка, и позиция перед преградой была занята. Целый час солдаты были открыты для любого оскорбления, какое можно вообразить. Чего только в них не бросали, плевали, швыряли камни… Затем капитан Гордон получил приказ шерифа Томпсона очистить улицы, что и было произведено силой оружия… Когда несколько захваченных в плен участников беспорядков вели в тюрьму, солдаты подверглись нападению, с холма на них обрушился залп камней, точно град застучавших по солдатскому снаряжению. Несколько человек были серьезно ранены, и от камней пострадали шериф и провост. Потом капитан Гордон приказал стрелять… Ружейный огонь, как мы рады сообщить, не повлек за собой фатальных последствий. Два человека, мужчина и женщина, были ранены. Известие о стрельбе мгновенно произвело на толпу нужный эффект. Было восстановлено полное спокойствие. Выстрелы, можно сказать, положили конец печальным событиям. Однако, как сообщается, население продолжает питать недобрые чувства, и ничто, помимо угрозы силы, не удерживает его от новых актов насилия и нападений… После этого отряд под командованием капитана Гордона был направлен в Турсо, где было выказано такое же неповиновение властям.

Виктория и Альберт в Балморале, 1848 год

Королева Виктория

Королева Виктория и принц Альберт сразу же почувствовали симпатию к Хайленду, и благодаря им королевская семья установила связи с Шотландией, которые не прерывались последующими поколениями. Королевская чета сняла, а позже и приобрела поместье Балморал, где в 1848 году жила в первый из своих многочисленных визитов. Замок был построен в 1853 году. Поездки в Шотландию были, вероятно, самой счастливой порой в жизни Виктории. После смерти Альберта в 1861 году она находила утешение в воспоминаниях о днях, проведенных с ним в Балморале, и в твердой поддержке слуги Джона Брауна. Он стал ее личным слугой и постоянным спутником и выказал себя таким хорошим другом, что она не обращала внимания на все слухи об их отношениях. В дневнике, который Виктория добросовестно вела с самого детства, она описала особенно памятную вылазку на природу, которую они предприняли за пару лет до кончины Альберта.

7 октября 1859 г.

Завтрак в половину девятого. Без десяти девять мы отправились, по-свойски [в открытом экипаже], с Берти и Алисой и нашими обычными слугами. Ехали по противоположному берегу реки. День выдался очень погожий, обещая стать еще прекрасней, хотя над холмами, куда мы с тревогой и посматривали, небо хмурилось. У Каслтона мы взяли четыре почтовые лошади и направились к Шил-оф-Дерри, в то красивое место, где мы побывали в прошлом году — которое Альберт никогда не видел, — и прибыли туда до одиннадцати. Там, вместе с Кеннеди, Робертсоном и Джемми Смитом были наши пони. На одном везли корзинку с завтраком. После того как плащи и т. д. уложили на пони или их взяли мужчины, мы сели в седла и начали наше «путешествие». Я была «Викторией», Алиса — «Доббинс». Нас вел Джордж Макхарди, пожилой человек, который знал окрестности (и выступал в роли проводника, везя вещи для живших за холмами людей на «животных», которых и содержал для этих целей). Мы проделали (большую часть дороги туда и обратно моего пони вел Браун) по крайней мере мили четыре вверх по Глен-Дерри, очень славной долинке, с остатками чудного леса, оставив Кэйрн-Дерри справа, а внизу текла Дерри-уотер. Дорога была очень плоха и камениста, разбита скотом, спускающимся на «Ярмарку». В конце ложбины мы перебрались через брод, миновали полосу размякшей земли и повернули налево по неровному, очень крутому, но все же преодолимому подъему к Корри-Этчан, который расположен в очень диком месте, с внушительными скалистыми обрывами, справа была высокая гора с названием Бен-Мэйн, а слева виднелся Кэйрнгорм-Дерри. Когда мы добрались до вершины этого очень крутого подъема (мы взбирались, хотя и почти незаметно, от Дерри-Шил), то оказались у озера с тем же названием, которое напомнило нам Лох-на-Гар и Лох-на-Ниан. Вы смотрите оттуда на другие дикие холмы и лощины — на Бен-А’ан и т. д. Мы поднимались неспешно, но нас окутал такой туман, что мы ничего не видели — даже с трудом можно было разглядеть идущих впереди! Альберт много шел пешком; и было очень холодно. Туман стал гуще; и мы двигались по каменистому, но почти плоскому гребню Бен-Мюих-Вуи, едва понимали, едем ли по ровной земле или по горной вершине. Тем не менее мы с Алисой доехали до самой вершины, докуда мы добрались в несколько минут третьего; и здесь, на пронизывающем холодном ветру у пирамиды-кэйрна из камней, мы перекусили.

Как только мы расселись, налетевший порыв ветра разогнал туман, что произвело чудесный эффект, подобный наплывам, — и взглядам открылся грандиозный, самый девственный пейзаж, какой только можно представить. Мы сидели на гребне кэйрна на пикнике, — наши добрые слуги отошли к стоявшим неподалеку пони. Обед закончился, Альберт подбежал с Алисой к краю гребня, чтобы полюбоваться великолепным видом, и послал за мной, чтобы я присоединилась к ним. Я последовала за ними; но не без помощи Гранта, ибо по пути были места

с осыпающимися камнями и ступать по ним было трудно. Ветер был ужасно крепким, но вид стоил того, чтобы им полюбоваться. Я не в силах описать всего, но мы видели, где Ди поднимается между горами под названием Уэлл-оф-Ди — Бен-и-Гло — и примыкающие горы, Бен-Врэки — тогда Бен-на-Вурд, — Бен-А’ан и т. д. — и такие великолепные дикие скалы, ущелья и лощины. Это был величественное и торжественное зрелище; такой дикий вид, такое уединенное место — и никого, кроме нас и нашего маленького отряда.

Альберт отправился дальше с детьми, но я вернулась с Грантом туда, где сидела на кэйрне, так как не могла как следует карабкаться. Вскоре после того мы все пошли пешком и стали высматривать дымчатые топазы, обнаружив несколько небольших. Туман внизу совершенно расчистился, так что мы увидели все красивейшие виды. Бен-Мюих-Вуи имеет в высоту 4297 футов, это одна из самых высоких гор в Шотландии. Мы с Алисой часть пути проехали, спешиваясь там, где было слишком круто. Альберт с Берти все время шли пешком. У меня было с собой немного виски и воды, так как слуги заявляли, что чистая вода будет слишком холодной. Затем мы снова ехали верхом, и Альберт весело беседовал с Грантом. О чем Браун заметил мне с типично хайлендской похвалой: «Очень приятно идти с человеком, который всегда „доволен“». Вчера, говоря о дорогом для Альберта развлечении, когда я заметила, что после неудач он никогда не сердится, Браун сказал: «Все в поместье говорят, что у них никогда не было такого доброго хозяина; я уверен, что у нас одно желание — чтобы он был доволен». Я сказала, что они, несомненно, доставляют ему радость.

К четверти седьмого мы спустились к Шил-оф-Дерри, где нашли немного чая, который мы выпили в «приюте», и около половины седьмого, при свете луны, отправились вновь в путь.

К половине восьмого мы добрались до Каслтона — и после этого стало облачно. Ровно в четверть десятого мы оказались в Балморале, очень довольные и ничуть не уставшие; все было так замечательно организовано и так незаметно, без всякой суеты. Никогда не забуду я этот день и то впечатление, которое произвел на меня тот грандиозный вид; поистине потрясающий и запоминающийся; такое ощущение уединенности!

Эндрю Карнеги и библиотеки, 1853 год

Эндрю Карнеги

Знаменитый филантроп Эндрю Карнеги эмигрировал вместе с семьей из Дунфермлина в Питтсбург в 1848 году, когда ему было 12 лет. Благодаря огромному трудолюбию, самодисциплине и проницательности он составил состояние в сталелитейной промышленности. На родине, как и в Америке, он стал известен благодаря обширной благотворительной деятельности, но больше всего за свои выступления в защиту публичных библиотек, первую из которых он основал в Дунфермлине в 1881 году. (Всего он учредил 2508 библиотек, пожертвовав на них за всю жизнь примерно 350 миллионов долларов.) Подростком он жил в Аллегейни и страдал от нехватки книг. Он обрадовался, когда узнал, что по субботам во второй половине дня работает библиотека — полковник Андерсон, которому принадлежало 400 книг, открыл ее для местных работающих мальчиков. Когда библиотека расширилась и переехала в новое помещение, библиотекарь попросил Карнеги заплатить вступительный взнос, так как тот больше не был учеником, а получал зарплату как работник телеграфной компании. Карнеги пришел в ярость, вступил в спор и утверждал, что, по его мнению, полковник наверняка хотел, что бы те, кто прежде ходил в библиотеку, продолжали бы читать его книги бесплатно. Он написал в питтсбургскую газету «Диспатч» и одержал победу.

Аллегейни, 9 мая 1853 г.

Господин редактор!

Полагая, что Вы питаете глубокий интерес ко всему, что служит к развитию, направлению и улучшению молодежи этой страны, я обращаю Ваше внимание на следующее. Вы должны помнить, что некоторое время назад мистер Андерсон (джентльмен из этого города) оставил в наследство крупную сумму денег, дабы учредить и поддерживать библиотеку, предназначенную для тех работающих мальчиков и подмастерьев, кто здесь живет. Она успешно работала более года, распространяя среди нас драгоценные семена, и хотя некоторые «упали при дороге… на места каменистые», многие попали на добрую почву. Каждому работающему мальчику разрешали свободно пользоваться библиотекой, только требовалось поручительство от родителей или опекуна. Но недавно новые директора эту возможность творить добро ограничили, отказав в праве посещать библиотеку в установленные сроки тем мальчикам, которые не овладевают ремеслом и не связаны договором. Я бы скорее подумал, что новые директора неверно поняли устремления щедрого дарителя. Трудно предположить, что он имел в виду не допускать в библиотеку тех мальчиков, кто занят работой в магазинах просто потому, что они не связаны договором.

Работающий Мальчик

хотя и не по договору.

Налоговая декларация Томаса Карлейля, 21 ноября 1855 года

Джейн Карлейль

Брак угрюмого, но выдающегося историка Томаса Карлейля и энергичной Джейн Бейлли Уэлш был единением если не темпераментов, то взглядов. Карлейль прославился как выдающийся историк своего времени, а Джейн выступала как закулисный управляющий, секретарь и хозяйка дома. Ее письма и другие сочинения свидетельствуют о незаурядном таланте бытописателя и остроумии. Ниже она описывает, как от имени мужа вела битву с налоговыми инспекторами в Лондоне.

Мистер К. сказал, что «голос чести, по-видимому, призывает его идти самому». Но либо сей голос не воззвал достаточно громко, либо он не прислушался к этому чародею. Я отправилась в кэбе, чтобы все свое дыхание сохранить для мольбы. Высадившись у дома 30 по Хорнтон-стрит, я обнаружила грязный, смахивающий на частный дом, только на двери была надпись «Налоговая служба». Дверь открыла замызганная служанка, сказавшая, что инспекторов не будет еще с полчаса, но я могу зайти. В приемной уже собралось с полдесятка человек, среди которых я увидела мужчину, который чистил наши часы, и молодого аптекаря с Чейн-уок. Глядя на остальных, нельзя было даже на миг заподозрить их в том, что они зарабатывают, я бы сказала, хотя бы сотню в год…