Шотландская любовь
Шрифт:
– В библиотеке, – ответила Хелен, войдя в кухню с подносом в руках.
– А Дженни где? – осведомилась Шона о девушке-служанке.
– Убирается в столовой. Что поделывает Мириам? Возится с прической. Очевидно, погода в Шотландии плохо влияет на локоны миледи.
Шона никогда прежде не слышала, чтобы Хелен о ком-то отзывалась с сарказмом, но семейство Лофтус и святого научит ругаться.
– Ты подала ему чай?
Шона окинула взглядом поднос: пустая тарелка, чашка, блюдце и маленький заварочный чайник из
– Да, чаю было совсем немного – то, что осталось от завтрака. Но мистер Лофтус ждет не дождется лепешечек, таких, как пекла его бабушка.
Может, Хелен знает, чего именно хочет американец?
– Я очень долго выслушивала жалобы мистера Лофтуса. – Хелен принялась составлять посуду с серебряного подноса. – Тебе известно, что он занимается не только финансами, но и железными дорогами?
Шона покачала головой.
– Да, представь себе. И кроме того, у него еще есть две верфи, и он присматривается к землям и недвижимости по берегам Клайда.
– Значит, ему будет чем заняться в Шотландии.
– Он очень любил свою бабушку. Я так понимаю, она была красавицей и пела, как воробей.
Шона нахмурилась:
– Воробьи же не поют.
– Мистер Лофтус считает, что поют, и я не стала его разубеждать.
– Хелен, знаешь, ты просто чудо.
Та улыбнулась в ответ:
– Я привыкла выслушивать отца, он любил поговорить. Удивительно, как часто людям не хватает, чтобы их просто выслушали. Мистер Лофтус, кажется, был благодарен за то, что я со вниманием отнеслась к его словам. Очевидно, Мириам обычно просто отмахивается от него.
Она закусила губу, чтобы не сказать вслух того, что думала об этой американской фифе.
– У него есть какие-то претензии к Гэрлоху?
– О, полным-полно, – легко отозвалась Хелен, не понимая, что вгоняет нож в сердце Шоны. – Но помимо претензий, у него уже куча планов.
– Планов?
– Он собирается безотлагательно установить котел. И еще такое приспособление, как у них в Нью-Йорке. Лифт называется, – медленно проговорила Хелен. – Платформа, которая поднимает и опускает людей с этажа на этаж. Он говорит, это существенно облегчит ему жизнь.
Шона посмотрела на кухарку и села на одну из лавок у стола.
– Значит, он всерьез вознамерился купить Гэрлох?
Хелен посмотрела на нее как-то странно:
– Ну конечно. Иначе зачем бы он проделал весь этот путь?
Чтобы помучить ее, чтобы посеять в ее сердце надежду и потом погубить. Шона в ответ лишь покачала головой.
– Он ведь даже еще толком не видел замка.
– Очевидно, он восполнит этот пробел после дневного сна.
– Он спит?
А как же эти чертовы лепешки?
– Элизабет настояла на этом. Она такая милая!
Удивительно, но за несколько минут Хелен удалось выяснить больше, чем ей – за целый день.
– Я так полагаю, ты не знаешь, где Фергус?
Хелен
– Тогда давай договоримся, что сегодня после обеда устроим для мистера Лофтуса «большую прогулку».
А до тех пор она постарается отыскать брата. Но Шона не успела выйти из кухни – ее остановила реплика Хелен:
– Мистер Лофтус задал мне весьма странный вопрос. – Хелен поставила поднос на место, на полку, и повернулась к Шоне. – Он интересовался, нет ли у нас привидений.
– И что ты ему ответила?
Хелен слегка устыдилась:
– Знаю, так нельзя, но я сказала, что в каждом шотландском замке непременно водятся привидения. По-моему, ему очень хочется иметь собственное.
Шона молча посмотрела на компаньонку. Может, она слишком долго откладывала этот разговор. Дольше тянуть нельзя. Пришло время открыть Хелен правду.
Глава 11
– Привидения в Гэрлохе есть, – сказала Шона. – И даже не одно, а целых два.
Хелен остолбенела. Шона вздохнула и встала.
– Пойдем.
И она вышла из кухни.
Через несколько минут они с Хелен стояли в пиршественном зале. Сегодня здесь едко пахло скипидаром, льняным маслом и желтым мылом, с которым она накануне отмывала пол.
– В замке обитают два призрака, бан тирэм, что по-гэльски означает плачущая женщина, и волынщик. – Шона улыбнулась. – Я всю жизнь мечтала их увидеть, потому что, согласно легенде, тех из Имри, кому они являются, ждет счастливая жизнь.
– И ты их видела? – вытаращила глаза Хелен.
Шона покачала головой. Сколько ночей она провела, прячась в пиршественном зале, крепко зажмурившись и умоляя хоть одного из духов появиться, – все тщетно. По правде сказать, волынщика ей хотелось увидеть больше, чем плачущую женщину, потому что она не желала подхватить от призрака печальное настроение.
Она воображала, как будет выглядеть призрак волынщика, если он решит все-таки показаться ей; как из аморфной сущности проявится фигура в изумрудно-зеленом килте и белой рубахе, с волынкой на плече и взглядом, устремленным вдаль.
Хелен смотрела на нее и явно вспоминала звуки, которые слышала несколько дней назад. Большинство людей слышали плачущую женщину, но Шоне так и не представился шанс приободрить компаньонку.
– Чушь собачья, – объявила за ее спиной Мириам. – Так у вас говорится, да? У вас, шотландцев, такие меткие сочные обороты!
– Никакая это не чушь.
Шона обернулась к американке.
– Вы должны рассказать это отцу. Вот уж он повеселится.
Мириам сегодня была в новом платье в бело-голубую полоску. Она приблизилась к Шоне, покачивая бедрами, и юбка ее при этом колыхалась от этого гораздо сильнее, чем предписывал этикет.