Шотландская любовь
Шрифт:
В воздухе висела влага. Ветерок, налетевший с реки, ласково коснулся щек. Шона тыльной стороной ладони убрала выбившийся из прически локон, упавший на лицо, и проводила Гордона взглядом до кареты. Он принес с собой прошлое, а прошлое ей не друг.
Разбить проблему на части и разобраться с каждой частью по отдельности. Так ей удалось пережить болезнь Брюса. Сейчас же ей первым делом надо решить вопрос с деньгами.
Шона медленно закрыла дверь и снова развернула письмо. Добрые вести – в некотором роде. Однако если дать волю сентиментальности – новости хуже некуда.
Боже правый, ей сгодился бы кто угодно, у кого водятся деньги.
Некогда ее гардеробная была доверху набита платьями и изысканным кружевным бельем. Она носила драгоценности, мерцавшие в свете свечей. Она жила в особняке, который вписывался в пейзаж гармонично, как на картинах Джона Констебля.
Однако времена меняются. В последние два года она знала об этом не понаслышке.
Какое же потрясение довелось ей пережить, когда она узнала, что у нее нет ни гроша!
Она знала, что поместье Брюса после его смерти должно перейти по правилу майората его внучатому племяннику, Раналду Донеголу, но наивно полагала, что у нее будет какой-никакой собственный доход. Однако ни ей, ни Раналду ничего не досталось. Брюс умер банкротом.
Он ни разу словом не обмолвился о своем затруднительном положении, равно как и не предупредил ее, что его внучатый племянник – на редкость неприятный тип. Раналд был на двадцать лет старше ее, однако ни то, что они были родственниками, ни то, что он сам состоял в законном браке и прижил семерых детишек, не мешало ему лапать ее при каждом удобном случае. Она поспешно освободила дом, где они с Брюсом жили, и сбежала сюда, в Инвернесс, чтобы тут доносить траур. Две недели назад он официально подошел к концу.
Две недели назад ей стало известно, что Раналд едет сюда, в Инвернесс, чтобы поселиться в доме, который два года служил ей убежищем.
С каждой минутой шансов у нее становится все меньше и меньше.
Стоит ли ей остаться здесь и попробовать договориться с Раналдом? Позволит ли он жить здесь Фергусу? Она не наивна. Жизненного опыта у нее предостаточно. Рано или поздно такая ситуация приведет к тому, что она станет либо служанкой без содержания, либо его любовницей и будет вынуждена делить с ним ложе, живя под одной крышей с его женой и ее братом. Она сомневалась, что Фергус согласится на такой расклад, даже если она сама позволит чему-то подобному произойти.
Или же ей стоит искать другое жилье – не имея средств, даже намека на средства, и никакой возможности изыскать эти средства в ближайшем будущем?
Драгоценности, которые дарил ей Брюс, были распроданы еще в первый год – чтобы на столе была еда, а в камине уголь. За последующие семь месяцев она продала все – все! – что имело хоть какую-нибудь ценность.
Шона тяжело вздохнула и еще раз перечитала письмо.
Ее адвокат наконец-таки сделал то, о чем она умоляла его еще год назад. Он нашел решение ее финансовых проблем – решение, которое подразумевало продажу Гэрлоха, замка, принадлежавшего клану Имри.
Так случилось, что она несет ответственность не только за себя,
Вошла Хелен, и Шона, сложив письмо, сунула его в карман платья.
– Нам предстоит настоящее приключение, Хелен, – улыбнулась она.
Хелен кивнула и осторожно спросила:
– А что за приключение?
– Мы едем в Гэрлох.
Она устроит Фергуса, а потом вернется домой, к своему прошлому, в последний раз.
В голове Гордона роились сотни вопросов, и все они так или иначе касались графини Мортон. И вряд ли он в ближайшее время получит ответ хотя бы на один из них.
Тем не менее кое-что он должен был увидеть, узнать или выспросить прежде, чем позволит ей выпроводить его из дома. Этого нельзя отрицать.
Приступ ностальгии, охватившей его, – чистый идиотизм. Равно как и ярость, которую он испытал, увидев, что она принимает в гостиной полуголых мужчин.
Девчонка, которую он некогда знал, была упряма, горда и бесшабашна, она волновала сердце и ум. Рядом с ней он чувствовал себя живым. Благодаря ей он перестал избегать отца и стал открыто бросать ему вызов. Она была такой дерзкой, такой отчаянно смелой – он просто не мог ей в этом уступить. Он смеялся, когда смеялась она, утешал ее, когда она плакала. Вместе они исследовали тайны долины Инвергэр и собственных тел.
Она была его первой любовью.
А потом она стала графиней Мортон и сделалась очень осмотрительной. О ней не ходило слухов, ни одной сплетни не долетело из Инвернесса в Лондон. Она либо повзрослела, либо научилась более искусно скрываться, чтобы соответствовать новому почетному статусу.
За эти годы он видел ее только дважды, оба раза издалека. Он ушел на войну и нашел в этом даже какое-то облегчение: так у него не было возможности ее повстречать, увидеть вместе с мужем.
Надо было рассказать ей, что он задумал, но он привык держать язык за зубами, по крайней мере рядом с Шоной.
Возможно, когда-то он и любил ее – но не доверял ни на йоту.
Глава 2
– Решительно не понимаю, – заявил Фергус, – почему это мне нельзя поехать с тобой.
– Потому что дорога будет слишком утомительна для тебя, – пояснила она, укутывая его колени одеялом. Она изо всех сил старалась не потревожить бедро в том месте, где его поразил заряд картечи. – А я хочу быть уверена, что с тобой все хорошо.
Фергус прищурился – он всегда так делал, когда не верил ее словам.
Он был старше ее на три года. Когда он вернулся из Индии, она взяла на себя заботу о нем, а он постоянно твердил, что с такой сиделкой ему приходится туго.
– Быть твоей младшей сестрой тоже непросто, Фергус, – отвечала она, заставляя его умолкнуть на какое-то время.
Впрочем, в данный момент у нее не осталось времени на ласковые увещевания.
– Фергус, прошу тебя. Мне необходимо ехать, а ты не в том состоянии, чтобы предпринимать длительные путешествия.