Шотландские народные сказки и предания
Шрифт:
Бык остался стоять у двери; беляк стал посреди комнаты; пес лег перед очагом, где еще тлел торф; кот свернулся клубочком на свечном ящике; петух взлетел на стропила под крышей, а гусь уселся на мусорной куче за порогом.
Вот разбойники в лесу увидели, что свет в доме погас, прислушались, подождали, но больше ничего не услышали. Наконец атаман решил вернуться в дом и поглядеть, нельзя ли забрать золото. Людей своих он оставил под деревьями, а сам осторожно подошел к дому, открыл дверь и прокрался в комнату.
В доме было темно и тихо. Атаман подошел к свечному ящику, и только было руку протянул за свечой, а кот как вцепится
Тут атаман испугался не на шутку — подумал, что в доме черти завелись, и кинулся к двери. Но по дороге наткнулся на беляка, а тот как боднет его рогами! Да еще бык ногой его лягнул. А петух, тот громко закукарекал на стропилах. Разбойник, не помня себя от страха, выскочил за дверь, но споткнулся о мусорную кучу, а гусь как бросится на него да как примется колотить его крыльями!
Наконец атаман вернулся к разбойникам, и те стали спрашивать, что с ним приключилось и почему он вернулся без золота.
— Что золото! Скажите спасибо, что я каким-то чудом жив остался! — простонал атаман. — Я уж думал — последний мой час пришел! Ведь только я вошел в дом и достал свечу, как кто-то выпрыгнул из свечного ящика и вонзил мне в руку десяток острых ножей. А едва я зажег свечу, какой-то здоровенный черный негодяй облил ее водой и погасил. Другой головорез выскочил на середину комнаты да как стукнет меня изо всей силы! Третий — подлый верзила — у двери стоял; тот меня ногой пнул. Так пнул, что я вон вылетел. А тут еще какой-то горлопан, что под крышей сидел, орет во всю глотку: «Тащи в мою нору — я его в порошок сотру!» Ну а за дверью что было! Там на мусорной куче засел какой-то мерзавец-сапожник, и вот он как примется меня колотить кожаным фартуком!.. Что до золота, коли оно вам нужно, сами его берите. А я до конца своих дней в этот дом — ни ногой!
Но после его рассказа разбойники только со страхом поглядели на дом, а потом все шестеро повернулись и давай бог ноги! И ни разу они не дали своим ногам отдыха, пока «страшный дом» не остался далеко позади — за большой долиной да за двумя горами.
Ну, а путники наши, те — тоже все шестеро — мирно проспали до утра. Они уже успели привыкнуть друг к другу и к тому же получили такое сокровище, какое найдет не каждый, кто пустится по свету бродить. Вот они и порешили вместе жить в этом доме до конца жизни. Да насколько я знаю, и по сей день там живут.
Предание о замке Илен-Донен
И на Шотландском нагорье, и на Гебридских островах издревле соблюдают такой обычаи: когда ребенка отнимут от груди и впервые дадут ему нить из сосуда, этим сосудом должен быть череп ворона. Тогда ребенок, по поверью, будет обладать сверхъестественными дарами, — ведь ворон слывет самой мудрой из птиц.
Давным-давно жил был в Кинтейле вождь одного клана. И вот ему захотелось узнать, есть ли хоть доля правды в этом поверье. Когда его маленького сына Шемаса отняли от груди и впервые собирались напоить коровьим молоком, отец велел налить молоко в легкий и хрупкий череп ворона.
Однако
Но как-то раз отец увидел Шемаса под яблоней. Мальчик сидел, глядя вверх, на ее ветви, и что-то бормотал, но бормотанье его не походило на человеческую речь. Вождь подошел поближе, и тут раздался шум и трепыханье крыльев — целая стая птичек улетела в испуге.
— Эх, отец, зачем ты их распугал! — сказал Шемас. — Ведь птички рассказывали мне про теплые края, куда они улетают, когда мы тут зимой дрожим от холода. Рассказывали они и про безбрежное синее море, что целый день лежит под солнцем, спокойное, тихое, не бросает на берег серые волны, как наше море.
— Но как они могли тебе рассказать про это, сын мой? — удивился вождь. — Ведь птицы не говорят по-нашему.
— А я понимаю их и могу говорить с ними, — сказал Шемае, — их язык я знаю, как свой родной.
Так вождь убедился, что сын его одарен знанием птичьего языка. Справедливо было древнее поверье о черепе ворона!
Проходили годы, а Шемас не терял своего дара. Выезжая на охоту, он беседовал с соколом, что сидел у него на руке; гуляя по берегу моря, он слушал рассказы морских птиц о кораблях, плывущих по океану, а малые пташки, что подлетали к его отчему дому, сообщали ему обо всем, что видели в окрестностях. Шемас отличался от других не только своим даром — он рос юношей умным и храбрым, и весь клан считал, что со временем он станет достойным преемником своего отца.
Но в один черный день случилось так, что гнев старого вождя обратился на Шемаса и заставил юношу в скорби покинуть родину.
В тот вечер он прислуживал отцу за столом. И вот старик вдруг показал рукой на закопченные стропила. На этих стропилах бесчисленные птицы с незапамятных времен вили гнезда.
— Скажи, сын мой, о чем сегодня щебечут скворцы? — спросил Шемаса вождь. — В жизни я не слыхивал, чтобы они так шумели.
Шемас опустил глаза и ответил:
— Я бы тебе сказал, отец, да боюсь, что ты рассердишься.
Не мудрено, что старика обуяло любопытство, и Шемасу волей-неволей пришлось сказать ему правду;
— Скворцы говорят, что когда-нибудь мы с тобой поменяемся местами: ты, отец, будешь мне прислуживать за столом в этой самой палате.
Услышал вождь ответ Шемаса и разгневался. Подумал, что сын хочет восстать против него и получить наследство раньше времени.
— Изменник! — крикнул старик и швырнул об пол свой кубок. — Так, значит, ты предашь родного отца? Уходи из моего дома! Простись со своими родичами и больше не показывайся мне на глаза!
Как ни убеждал Шемас отца в своей сыновней любви и верности, а пришлось ему проститься с родными и покинуть отчий дом. Он ушел из Кинтейла, как нищий, в чем был, а когда добрался до берега моря, подумал:
«Весь мир лежит передо мной за океаном. Сяду на какой-нибудь корабль и поплыву по синему морю к тем солнечным странам, про какие рассказывали мне птицы».
Случилось так, что как раз в тот день один корабль уходил в заморские страны, и Шемасу удалось на него наняться. И вот корабль поплыл по морю, то спокойному, то бурному, и наконец причалил к берегам Франции. Здесь Шемас решил высадиться и дальше идти пешком. В путь он тронулся легким шагом, готовый к любым приключениям.