Шоу двойников (=Мистер бронежилет)
Шрифт:
Николай знал, что побеждают не руки или ноги. Побеждают глаза. Только в глаза противника надо смотреть во время драки. А остальное уже сделают конечности.
В правой руке охранник держал не резиновую дубинку, полагающуюся по службе, а толстый металлический стержень, обмотанный с одного конца полосками кожи, чтобы рука не скользила. По тому, как он держал оружие, угадывалось, что этому парню нравится калечить.
— Вперед, Топор, — раздались крики из толпы охранников за его спиной. — Покажи, какого цвета у гада мозги!
Но холодные
«Очень осторожный, — подумал Николай.
Шаг-шаг. Глаза противника приблизились. Стены, пол и потолок вокруг перестали существовать. Осталось только насыщенное смертью расстояние.
«Глаза спокойные, — отметил про себя Николай. — Нет, он не сделает глупость, не замахнется сверху. Поднятую руку легко поймать встречным движением в локте, и тогда сустав не выдержит. Достаточно опытный в драке, чтобы так купиться.
Боковой удар исключается — слишком узко. А что бы сделал я?» Появилось чувство, присущее серьезной драке. Скорее, скорее бы все кончилось, неважно, победишь ты, или нет.
Николай смотрел только на глаза, карие кружочки с черным зрачком в центре. Со светлоглазыми легче — сразу видно, когда зрачок расширится…
Чуть изменился взгляд противника и переместился вниз. Но прежде чем рука его начала движение, Николай уже знал — тот решил ударить заточенным концом штыря в живот. Николай не отвел взгляда — ни когда смертоносный кусок металла устремился к его телу, чуть выше и правее пупка, чтобы разорвать печень, ни когда он сам, левой рукой отведя наконечник, правой, в которой был зажат нож, полоснул лезвием вдоль стержня и чуть наискосок, словно затачивал бутафорский карандаш.
Все уместилось в мгновение. Наблюдающие даже не поняли, что произошло, пока не увидели валяющийся на полу металлический штырь, срезанные полоски кожи, заменявшие рукоять, и суставы пальцев, которые только что сжимали грозное оружие.
Противник скорчился, прижимая к себе окровавленную руку, и тут же упал, как раз под ноги напиравшим позади охранникам.
— Легче, чем соску, — изящным движением Николай закрыл нож-бабочку с черной рукоятью и черным клинком. Именно этим ножом он любил вырезать на столешнице.
— Сзади! — истошно крикнула Маша.
Несколько человек появились с другой стороны коридора, и первым на их пути оказался Ники.
Один из них, сжимавший в руках дробовик, опередил остальных на полшага. Вместо того, чтобы выстрелить, он перехватил ружье за ствол и размахнулся, намереваясь врезать Ники прикладом по черепу. Спасая голову, Ники присел, и тут перед глазами у него оказалась живот, перетянутый ремнем. У Ники даже хватило времени подумать, куда бить — выше или ниже пряжки… Время в драке течет неадекватно.
Он бы еще долго так думал, но рефлексы оказались сильнее, и следующее, что он созерцал, был его собственный кулак, сминающий тело противника в районе солнечного сплетения.
Ники оказался джентльменом.
— Ух, — как-то
Кулак продолжал двигаться дальше, вдавливая внутренности, человек, которому эти внутренности принадлежали, по инерции двигался навстречу боли, а дробовик, прикладом которого он только что собирался разбить голову Ники, полетел вперед.
Дробовик пролетел как раз над макушкой, а тут вдруг Маша, стоявший позади, поймала оружие. Мгновение она стоял неподвижно, удивленная, как это ловко у нее получилось.
— Стоять, суки! — заорала вдруг она, потрясая дробовиком.
Трик-трак.
Это дробовик в ее руках будто бы самостоятельно проделал движение вверх-вниз, дослав патрон.
И грохнул выстрел.
— Убедительно, — Ники обвел глазами замерших охранников.
— Бони и Клайд, — заметил Николай. — Не помню только, кто из них был девицей?
А Маша стояла с ружьем на вытянутых руках, вся обсыпанная штукатуркой, которую сбила с потолка дробь.
— Ну я, я, я, — с горячностью признавался Ники, как будто долго терпел. — Я водил вас всех за нос это время. Это я был тем самым актером-двойником, который летал в Цюрих. И я был похож на того мужика, что на фотографии. И я стащил эту фотографию, когда увидел ее среди вещей сыщика.
— Ну, об этом я и сам догадался — заметил Николай. — Только всего, что похож на фотографию? Только и всего, что был актером-двойником?
— Нет, — нехотя ответил Ники. — Там похитрее пьеса разыгрывалась. Падлы, козлы, — он смачно плюнул на пол. — Эта сука, которая меня ангажировала, сказала, что собираются снимать какой-то рекламный клип. А потом со мной встретился спонсор, хмырь в синем костюме и сказал, что если я не сделаю того, что он задумал…
Проинструктировал, блин. В общем, никакими съемками не пахло. Пахло довольно скверно.
— Ну и как же тебя проинструктировали?
— В Цюрихе, в мотеле, не помню названия, взять у портье ключи, подняться в номер и забрать вещи. А потом выписаться из отеля, причем вести себя так, чтобы запомнили. Воспользоваться документами мужика, чьи вещи я стащил, — он посмотрел на Николая, — и переехать в Австрию. Дальше — в Германию, Францию. Использовать шенгенскую визу на полную катушку, у того она была, а потом еще попутешествовать по миру, в свое удовольствие. Вместе с документами мне отдавали и кредитные карточки двойника. Все могло быть клево, понятно? Но только…
— Что — только, — переспросил Николай.
— Среди вещей, которые я забрал в гостинице, не оказалось чемодана. Им был нужен чемодан…
— Чемодан с деньгами, такими раскрашенными бумажками, которые можно обменять на все, что угодно, — подсказал Николай. А ты не задумывался, что сталось с тем, чьим двойником ты был? С тем, кто вез этот чемодан с печатной продукцией.
— Нет… то есть, я не собирался задумываться. Мне всучили его документы взамен моих и посоветовали никогда и никому не попадаться на глаза.