Шоу продолжается
Шрифт:
Хару кивнул.
Машина остановилась на подземной парковке, менеджеры повели парней наверх, в студию, в Green room — так здесь называется комната ожидания перед самой радиостудией. Это достаточно просторное помещение, где есть и места для отдыха, и небольшая кухонная зона, и большой стол, заваленный бумагами — видимо, иногда здесь работают.
К ним сразу же подошла привлекательная женщина в очень мешковатой одежде, из рукавов объемного худи торчали только кончики ее пальцев. При этом говорила она очень уверенно, даже немного слишком напористо. Традиционно
— Так, вы выходите в эфир через двадцать минут, поэтому сейчас — короткая подготовка. Вы же работали в студии звукозаписи? Хорошо. Правила работы с микрофонами те же самые — 10–15 сантиметров до рта, настроить до начала эфира, потом не трогать руками. Говорим четко и не слишком быстро, чтобы все слушатели смогли вас понять. Не перебивайте ведущего. Даже если вам задают вопрос, подождите пять секунд, прежде чем отвечать на него. Когда отвечаете на вопросы, переглядывайтесь — убедитесь, что не говорите вместе. Теперь знаки ведущего. Это — поскорее сворачивайте разговор, время на исходе. Это — нужно говорить громче. Это — нужно говорить тише. А вот этот жест означает, что вы говорите слишком много ненужной информации.
Она поочередно показала отдельные жесты, высоко подняв руку. Сначала сжимала и разжимала кулак — это требование закругляться с болтовней, потом делала кистью круговые движение и поднимала руку выше — это громче, а потом такие же круговые движения, только сверху вниз — это тише. Ну, и последний жест — так обычно показывают «бла-бла-бла», ну или изображают страуса.
— Когда горит лампа «On air», вы должны быть очень внимательны, потому что работать будут все микрофоны. Не переговаривайтесь, не ерзайте на своих местах, постарайтесь быть максимально тихими, если не отвечаете на вопрос. Когда лампа выключена, можете даже вставать со своих мест. За десять секунд до включения микрофонов будет сигнал в ваших наушниках и загорится оранжевая лампочка рядом с лампой «On air». Все понятно?
Хару и Юнбин одновременно кивнули. Но женщина начала задавать им вопросы — проверяла степень их понимания инструктажа. Только потом их напоили теплым чаем и разрешили немного посидеть перед началом их программы.
— Я волнуюсь, — признался Юнбин.
— Я тоже, — вздохнул Хару. — Но меньше, чем на шоу. Немного переживаю, что захочу чихнуть, когда микрофон будет включен.
— Черт! Плюс один страх! — тихо засмеялся Юнбин.
Хару тоже захихикал.
— Да ладно, все будет нормально, — уверенно сказал он. — Нас же не будут расстреливать за ошибки.
— Ну не знаю… сразу не расстреляют, но потом менеджер Кан может придушить нас голыми руками за то, что мы плохо справились.
Они снова весело переглянулись. Нервозность немного прошла, и как раз вовремя — их позвали в студию.
Сначала, конечно, они познакомились с диджеем, традиционно попросив его позаботиться о них, потом нужно было очень быстро занимать свои места. Это выглядело так — ведущий предыдущей программы прощается со слушателями, в эфир пускают песню, и за эти три с половиной минуты
Кресла на колесиках, микрофон и поп-фильтр, наушники. Звукорежиссер помог все настроить, но крики фанатов, пусть и приглушенные толстым стеклом, действительно отвлекали. Хару посмотрел на окно для зрителей. Оно расположено чуть выше, чем сама студия. Скорее всего, чтобы было лучше видно. Там полно девчонок. Когда Хару на них посмотрел, они начали кричать особенно громко. Хару улыбнулся и поднял руку, приветствуя их. Юнбин девчонкам доброжелательно помахал. Новая порция криков.
Прозвучал сигнал о готовности к включению микрофонов.
— Добрый день, дорогие зрители, я рад приветствовать вас всех, — начал говорить диджей.
Он около минуты бодро зачитывал традиционные приветствия и короткую сводку новостей — температура воздуха, уровень пыли, трафик. И потом уже перешел к самому важному:
— Сегодня у нас в студии особые гости. Двое самых популярных участников шоу «Lucky Seven», Хару и Юнбин, пришли, чтобы ответить на несколько вопросов. Хару, Юнбин, поприветствуйте слушателей!
— Здравствуйте, — хором ответили они, а потом Хару продолжил, как старший:
— Хорошего всем дня! Я — Хару, а рядом со мной — Юнбин. И мы… из группы, название которой пока остается страшной тайной.
Это не было полностью его идеей, он спросил у менеджера Кан, как им представиться — могут ли они озвучить название группы — но тот сказал, что это «страшная тайна». Посмеялись над этим и решили, что так и скажут во время интервью.
Диджей действительно засмеялся.
— Как все серьезно! Но вы уже знаете, как будет называться ваша группа?
— Да, нам позавчера открыли этот секрет, — сказал Юнбин.
— Вам нравится?
— Честно говоря, нас не особо-то и спрашивали, — печально ответил Хару.
— Если фанатам понравится, то нас тоже все устроит, — продолжил Юнбин.
— А если фанатам не понравится — то виновато агентство, — закончил Хару.
Диджей снова расхохотался. Хару обратил внимание, что мужчина интуитивно при смехе максимально отстраняется от микрофона, хотя смеется достаточно тихо. Он переживает не столько о громкости смеха, сколько о вибрации воздуха — частые выдохи могут давать неприятный звук. Теоретически, современная техника и поп-фильтры должны гасить большую часть такого шума, но лучше перестраховаться.
— Неужели все так плохо? — спросил диджей.
— Нет, что вы! — ответил Хару. — Это просто шутка. Хорошее у нас название. Но нас действительно впервые спросили — нравится ли оно нам.
Эта часть беседы развивалась естественно. Хару знал, что ему можно говорить, но реакции диджея были искренними, поэтому и отвечать приходилось не по шаблону.
Легкую критику агентства во всей группе мог себе позволить только он. В смысле — публично критиковать решения продюсерского состава. Остальные парни должны быть рады всему, что их заставляют делать.