Шоумэн

Блэк Кэт

Наверное, Шайсе дико не понравилось, как я высказался о покойной двери. Может быть, в том же месте, где он раздобыл эти межкомнатные двери, он купил, сэкономив на шаверме, гроб для своей мамаши, у которой железная пи*да, в которую её вые*ал повзрослевший Дамбо из Диснея. Уволенный за непринятие бессилия перед арахисом.

Я не знаю. И это не важно. Сын Дамбо двигался на меня.

Ну не придумал я ничего лучше, как просто поставить блок руками.

Боль прям обжигающая. Горящая. Будто руки засунуты в кипяток, а вытащить их некуда – кипяток всюду.

Раз шесть он лупа-нул меня фаллосом полицейским. Я пятился назад. Жопой налегаю на ручку входной двери. «Только бы Герасим не закрыл…». Мычащий чёрт закрывает всегда двери. Они постоянно закрыты.

Аллилуйя, *б твою мать! Открыта! Видимо, вся эта «весёлая» х*йня, начиная с момента как я зашёл, длится не более двух минут.

«Жопа с ручкой» открыли дверь. Я дал дёру. Остановился. Дверь спасения захлопнули и закрыли уже на все обороты ключа.

Блин. Опять я без ничего. Не надо было куртку снимать. В ней мобила. И шапка в рукаве. Но кто ж знал… Манеры: снимать сначала верхнюю одежду, а потом обувь.

Сосед пришёл к себе домой. Я попросил его постоять. Если вдруг что – звонить копам.

Постучал. В глазок посмотрели. Стоят и тишина.

– Шайсе, отдай, пожалуйста, вещи – куртку и пакет под моей кроватью. И расходимся. Тишина. Я позвонил в звонок. Тишина.

Попросил соседа дать мне телефон позвонить в 112.

ЁПРСТ. А что делать? Поджигать чертовник? Выкуривать их? Тогда Чебурашка сам первый ментам звякнет. А пока у меня совесть более-менее чиста.

29.12

Держа телефон в правой руке, набирал я левой, пальцы – фиг двигались. На обеих места в районе кистей тяжко ныли, покраснели и опухли.

Сказал в трубку, что произошло, что вещи не могу забрать. Ответили – ожидать приезда.

Добрый сосед, видимо, видавший уже похожие сцены на своей лестничной площадке, дал мне салфеток и полторашку воды. Я вышел во двор, смывал с себя кровь. Холодно, зараза. Подождал минут 20. Пошёл к метро – там всегда менты есть.

Дошёл. Говорю – так и так, вызвал, а никого нет. Ответили мне – подождать.

Накинул ухо, из-за двери, куда ушёл коп, слышу:

– Да. Да. Да. Он это, да. В клетчатой рубашке. Ага, хорошо.

Походу Чебурашка уже обезопасился. Я лишь потом узнал, что все трудовые дома крышуются мусорами. Чуть ли не содержатся.

Меня и ещё какого-то типа, подозреваемого в краже телефона у подруги, повезли в отделение полиции. Его в браслетах.

Там мы сидели – ждали. После него меня позвали. В кабинете было два сотрудника в гражданском. И Шайсе.

Ничего интересного. Я послушал, что я сам оставил своё добро. Что мои подбитости – это я такой в трудовой дом поступил. И чтобы всё у всех было хорошо и прекрасно, никто ни к кому не имеет претензий, я забираю свои вещи, которые лежат в кабинете, и до свидания.

Ну и ок. Я спустился вниз. Вещи, сказали, что щас отдадут. Вышел, наконец, покурить. В спину мне крикнули, чтоб я никуда не уходил. Вернулся. Мне буркнули «Пошли».

Передо мной открыли с лязганьем решётку камеры.

– Это что такое?

– Давай-давай, заходи быстро, – протараторил конвоир.

Два шконаря. Ни параши, ни крана с водой. Какой-то чучмек. Вид на дежурных копов. И всё.

Чучмек сказал, что он уже 1,5 суток. Курить не дают. Кормёжки нет. В туалет и попить там воды из-под крана практически не пускают. Сушняк у меня жёсткий.

– Извините, подскажите?! А в связи с чем я задержан?

– Мне не докладывали.

– А на сколько?

– 48 часов.

Не-не-не-не-не… Мне вообще не кайф. Надо пытаться выбраться.

А за двое суток они мне и дело подберут как одежду в шоу «Модный приговор». Здешний стилист прикинет: «Этому современному парню отлично подойдёт вот этот модный кристаллообразный порошок в кармане. А внутренний имидж доработают наши коллеги и окружающая среда ближайшие лет 5–7».

Мой выход под софиты. Главное – культурно и без требований.

Сначала просил воды. Отказ. Молчание. Перерыв. Воды. Отказ. Молчание. Перерыв. Сокамернику не раз сказать: «Хоть бы приступ не начался». На вопрос «какой» – повторить ту же фразу. Просто так ещё повторить. Мелкая дрожь. Дыхание погромче. Дрожь посильнее. Не отвечать ничего сокамернику.

Эти там типа ничего не видят. Типа им пофиг. Всё они видят. Натренированные, обученные. Не дураки.

Теперь выждать. Приметить, чтоб там был не с физиономией отморозка (с душонкой подобрее) среди ублюдков.

Пришёл. Не, этот кавказский чересчур. Ещё один. Блин, сразу ушёл, не разглядел даже. Опа-па! Баба! И даже не уродина, несмотря на форму.

Конец барабанной дроби. Команда: «Умри!». Закатывать закрытые глаза я перестал, когда приехавшие медики (мужчина и женщина) начали обсуждать, как меня телепортировать в свою амбулаторную машину. Я потихонечку сначала сел, потом встал, взял пакет с вещами и вышел с ними на улицу.

На ожидание их появления и экспромт подбитого зомби на кастинге в раскрученный сериал ушло минут тридцать. Добрые копы пытались оживить зомби предложением воды, помочь встать и даже выйти подышать-покурить. Но зомби не умеют разговаривать (кроме тех, которых показывают в новостях). Но уходя оно держало гримасу «увы, от вашего гостеприимства я вынужден отказаться. Жаль, да».

Про симуляцию я медикам не рассказал, но про обстоятельства моего заключения – да.

– Да уж, урод. «Друзей» себе в мусарне завёл. С такими же уродами. Чё хотят, то и делают. Бизнесмены, в рот их… – вердиктнул мужчина-медик своей компаньонше.

Я попросил высадить меня поближе к метро. Но всё равно пришлось долго топать.

Я достал бумажку с пометками и телефонами и звякнул Бьюле. Она проработала в трудовом доме, где я был, с недельку и уволилась.

Как и та, которая была, когда я только пожаловал. Обе с мини-скандалом, характеризуя место матерными словами – что они в роли доминанта, в оральном сексе, это всё агрессивно «любили».