Шпага, честь и любовь
Шрифт:
Каким-то чудом не обесчестили Иану. Кому рассказать — не поверят. Обычно о матросах другое мнение.
Но по приказу своего адмирала они поплывут топить икарийские каботажные суда. Соответственно, Алекс в числе тейской гвардии встретит бывших спасителей дождём зажигательных гранат, «Молния» рано или поздно ляжет килем на океанское дно, похоронив и экипаж.
Тот же Марк, с его простецкими мечтами о тейском титуле. Он так и не понял, что не титула нужно вожделеть — стремиться в небо всей душой, сделать полёт самоцелью, и тогда высота
Вдруг дом его семьи разнесёт в щепки шальным ламбрийским снарядом? По дворянским меркам — презренный червь, только язык не повернётся так его обозвать, разве что в шутку в ответ на «ветроголового».
Алекс обмахнул свежевыбритое лицо, отгоняя наваждение. К дьяволу сомнения! Он — на правильной стороне. Икарийская империя не имеет флота, способного десантировать войска в Ламбрию. Любая война начинается с вражеской агрессии. Конечно, раздаются голоса: будь у императора сильный флот, он не пощадил бы ламбрийцев… То самое «если», о котором бессмысленно гадать, ибо нет крупных боевых кораблей и в ближайшие годы никто их не построит.
Тей осторожно высказал свои соображения Иане.
— Я слышала эти резоны, отнюдь не рвусь в адвокаты местного короля и ламбрийских пэров. Пойми, для простых жителей Аделфии и Кампеста всё равно, начата война по вине хищников из Атены или из-за политических ошибок в Леонидии. Ни наши, ни здешние подданные не избирают правителей. Людям командуют — идти в бой и умереть. Они идут…
— Иана!
— Что?
— У тебя это личное. Кто-то погиб на войне, которой могло не быть?
— Не буду обсуждать, — закрылась она. — Прости. И правда — слишком личное.
Отец? Брат? Возлюбленный? Или даже жених. Во время последней компании ей было шестнадцать, с наречённым могла обменяться кольцами. Войны или, по крайней мере, небольшие вооружённые конфликты случаются каждые два-три года, предоставляя неограниченные возможности сложить голову. За Родину, за императора или ни за что.
— Прости, что испортила вечер этими разговорами. Для тебя всё ясно: правда на стороне императора и его партии, внутренняя оппозиция группы Мейкдона — враг, заокеанский агрессор является заклятым врагом тем более.
— А у тебя — иначе?
Иана надолго замолчала, сделав паузу почти неприличной.
— Всё так. И не так. Сложнее. Признаю: если бы император вёл политику немедленного развязывания бойни, я бы…
— Перешла к ламбрийцам?
— Осталась в стороне. Знаешь, заслать пятидесятитысячное войско с пушками ради захвата нескольких шахт в чужой стране — не слишком благородное занятие, чтобы хотелось принять в нём участие. Или как-то способствовать. Вообще, когда женщины лезут в политику, это плохой знак. Выходит, что не осталось достойных политиков-мужчин.
— Я тоже не политик.
— Знаю. И предлагаю закончить ужин. Поезд рано утром.
Они вышли под руку, сопровождаемые взглядом десятков пар глаз. Очень молодой мужчина со шрамами на лице и в неброской
Мне завидуют, думал Алекс. Не знают, что в отношениях с Ианой больше вопросов, чем ответов. Она откровенно дразнит. По женскому обыкновению ничего не обещает. А на мужчине ответственность — вернуть её домой живой и невредимой. Вернуть, чтобы, очевидно, отпустить на все четыре стороны.
Тей множество раз встречал роскошные пары и ловил себя на мысли, что был бы совсем не против оказаться на месте синьора с рукой прелестной дамы на локте. Но кто знает, сколько проблем скрывается за молчанием благополучного с виду дуэта!
И долго не мог уснуть, хотя ночевал с Ианой бок о бок множество раз, давно привыкнув укрощать нескромные порывы. Но там была другая Иана…
Прежняя не вернулась.
Наутро спутница переоделась в дорожный костюм, не столь бескомпромиссный как вчерашнее платье, но ни чем не напоминавший лётно-боевую форму. Впервые за время путешествия у неё появился багаж.
Что-то привычное мелькнуло лишь раз, когда «супруги» неловко устроились в двухместном купе.
— Жаль, у нас совсем нет оружия. Мне бы пару метательных ножей и маленький пистолет.
Алекс с улыбкой глянул на неё, столько рассуждавшую вчера про миротворческие идеалы.
— Куда же ты наденешь перевязь с железом?
— Как все нормальные женщины — положу в сумочку. Зато никто не ожидает дротика от респектабельной госпожи.
Снаружи донёсся протяжный гудок, и состав двинулся к Атене, принеся новым пассажирам непривычные ощущения. Качка совсем не такая, как в конном экипаже или на море: частая, но мелкая, сопровождаемая перестуком железных колёс.
— Производит впечатление, — признался Алекс, вообще-то склонный воспринимать ламбрийское скептически, считая такой подход проявлением патриотизма. — Поздно вечером будем уже в их столице. Два дневных перелёта!
— Минимум два. А верхом да по снегу — добрые пять суток.
Он усмехнулся.
— Не надо так говорить, супруга. Не накликайте. А то и вправду придётся тащиться в седле, скрываясь от всех.
Иана постучала пальцем о палец, что по давней языческой примете означает изгнание злого духа.
— Ты же обронил вчера, что у нас давно не было приключений, ты никого не убивал…
Алекс откинулся на сиденье несколько лениво. Плотная еда, не рассчитанная на привычных к постному теев, отсутствие каких-либо происшествий с момента, когда незадачливый кучер с кнутом кувыркнулся в снег, расслабили, убаюкали бдительность. Появилась иллюзия, что миссия завершится благостно. Что, если смотреть на вещи здраво, они делают? Передают ламбрийскому пэру письмо от соотечественника. Почему местные власти должны препятствовать этому, а также спокойному возвращению назад?