Шпага, честь и любовь
Шрифт:
Алекс сам был бы не прочь об этом узнать. Хотелось надеяться, что в безопасности.
Он не удостоил полковника ни ответом, ни жестом.
— Увести!
Глава восемнадцатая
Началась вторая неделя в сыром каменном мешке. Кашель. Скоро начнут ныть суставы. От жидкой баланды Алекс исхудал так, что любой постный тейский рацион показался бы невероятно сытным.
Ощущение фатальной безнадёжности. Впереди — такие же мрачные дни,
Рано или поздно узнает отец, огорчится. Опечалится Марк. Йоганна? Алекс с удивлением понял, что крайне редко вспоминает женщину, когда-то всецело занимавшую мысли. Иана… Считает убийцей и мясником. Возможно, изменит мнение, когда её ненаглядные ламбрийцы высадят в Икарии самый крупный десант за историю войн между империей и королевством, вырезав западное побережье. Будет слишком поздно о чём-то сожалеть.
Она предпочла не дожидаться войны.
Сначала громыхнула заслонка на окошке камеры. Опухшая от безделья морда тюремщика повела глазёнками, бдительно осматривая каменную могилу. Затем лязгнул засов.
Тюремщик сунулся внутрь, и впервые за время заточения у Алекса появилась здесь мебель, представленная двумя табуретами. Не считать же мебелью тюк с гнилой соломой.
— Прикажете присутствовать, благородная госпожа? Арестанты, смею доложить, бывают опасны.
— Вы свободны, милейший, — Иана вплыла царственно, увлекая за собой необычную особь мужского пола в просторной хламиде, курчавом парике и странной шапочке. — Я здесь по поручению важных особ, ведущих дела с Икарией. Знакомьтесь — судебный поверенный господин Семел.
— Ваше дело трудное, подзащитный, — проскрипел адвокат. — Однако сейчас мы составим встречный иск, обжалуем ваше задержание, и полагаю, что шансы на смягчение приговора хороши.
Алекс недоумённо глянул на Иану, ожидая увидеть сочувствие. Но девушка была слишком занята, чтобы предаваться соболезнованиям. Убедившись, что окошко на двери закрыто, она шагнула за спину поверенного и резко сдавила ему горло. Поборов секундное замешательство, узник присоединился и нанёс пару сильных ударов… Точнее — хотел нанести. Побои и голодовка здорово сократили его возможности. Если бы не Иана, не одолел бы.
— Быстро! Одевай его балахон, парик, шапочку, — она раскрыла сумку. — Здесь вода, зеркало и бритвенные принадлежности. Убери щетину!
С досадой обнаружила одно упущение: недостаточен свет, пробивающийся через узкое окошко под потолком, из-за него выбриться и не пораниться сложно. Вдобавок за дверью раздалось неприятное шевеление.
— Да, я считаю шансы хорошими, — вдруг громко прогнусавил Алекс и тут же добавил обычным голосом, специально подчёркивая икарийский говор: — Спасибо, господа.
Он
Глаза спрятались за стёклышками очков, при взгляде через них мир потерял резкость и расплылся. В качестве последнего штриха тело поверенного улеглось на тюфяк, прикрытое одеждой заключенного, перепачканной кровью и нечистотами.
Иана стукнула по двери.
— Отворяйте, любезный.
Стражнику она пожаловалась на неблагодарность арестанта: отвернулся, эдакая дрянь, и не желает даже разговаривать. Для ветроголовых все остальные — презренные черви, не достойные внимания.
Стараясь шагать ровно и не обращать внимания на боль от незаживших ран, Алекс подумал, что Иана рискует чрезвычайно. Авантюра почти не имеет шансов на успех. Ему терять нечего — петля неминуема. Что же станет с девушкой в подземных казематах, не представить в самом жутком кошмаре…
Зачем?
Не только положила голову на плаху, наивно полагая, что топор палача просвистит мимо, но и убила ламбрийца, ни в чём не виновного, ничего не сделавшего ей плохого… Голос остался ровным, звонким, без тени волнения из-за свершённого.
— Здравствуйте, мальчики! Приветствую мужественных воинов!
— Спасибо, благородная госпожа.
Лязг замков и засовов. Алекс опустил голову, словно опасаясь споткнуться на неровных плитах пола.
— До свиданья, благородная госпожа!
И голос шутника:
— Заходите ещё! Можно — без судейского.
— При случае — обязательно, мальчики!
Лестница наверх. Алекс не запомнил дорогу в подвал — его волокли вниз в практически бессознательном состоянии. Там следующий пост, уже без дверей и решёток, но с ещё более общительными стражниками, с которыми Иана балагурила минуты три.
Лишь один из них обратил внимание на Алекса.
— Боюсь, сердце благородной синьоры принадлежит богатым судейским чиновникам, а не скромным солдатам отечества.
Иана не растерялась.
— Посмотрите на него, — рука в перчатке махнула в сторону белолицей фигуры в чёрном балахоне. — Внимательно посмотрите. Не кажется ли вам, что предположение о возможном моём… союзе с поверенным выглядит оскорбительно?
Хохот солдат, наверно, в гораздо большей степени оскорбил всё адвокатское сообщество, чем Иану предыдущая фраза.
На тюремном дворе шепнула:
— Труднее всего будет у караулки. Здесь светлее. Ты больше похож на отбивную, чем на поверенного. Так… Отстань на три-четыре шага.