Шпага, честь и любовь
Шрифт:
Юнец судорожно мотнул головой. Алекс подобрал амуницию.
— Вы куда собрались?
Юный Порфир, приподнявший уже крыло, испуганно моргнул глазами. Его мучитель безжалостно продолжил:
— Вы изволили обвинить меня в нарушении данного слова. Потом признали мою победу честной, следовательно, ваше первое утверждение — ложно и оскорбительно. Вы в самом деле рассчитывали ненавязчиво улизнуть?
Иана никогда не видела, чтобы люди бледнели до такой степени быстро. Миг — и щёки белее молока. Тонкие губы под детским пушком
— П. приношу извинения, благородный синьор.
— Извинения приняты, — надменно уронил дуэлянт, высоко вскинув голову с лицом, обильно украшенном шрамами.
— Означает ли это, что я могу лететь?
— Отнюдь. Вы вольны уйти. Или остаться — по вашему выбору. Что непонятно? Вы сдались, дуэль завершена. Прошу сложить оружие и, конечно же, крыло. Честь вы уже оставили.
Порфир сделал последнюю жалкую попытку.
— Я не позволю! Это не по правилам…
— Разгадайте загадку, юный тей. Стоят на скале два человека, у одного клинок в ножнах, второй держит шпагу у сердца противника. Вопрос: кто из них устанавливает правила?
В финале неприглядной сцены Памфил попросил хотя бы коня, оставшегося от Гайса. Алекс разыграл изумление:
— Две минуты назад вы предложили мне забрать его в качестве трофея. Никогда не встречал, чтобы тей столь быстро отказывался от данного им слова.
Глава двадцатая
Небо!
Встреча с тобой после расставания — как глоток воды после жажды в пустыне.
Без очков, масок, оперённых сапог, имея возможность благоразумно отвезти к казарме трофеи на лошадях, Алекс и Иана, не сговариваясь, схватили крылья. Меньшее, ранее принадлежавшее Памфилу… или Порфиру, из-за сходства северянин перепутал эти имена, он тут же отдал девушке.
Она, памятовавшая новогодний бестактный подарок — пистолет ограбленной ламбрийки — крыло приняла с радостью. Пусть великоватое по площади, ремни ещё подгонять, что без пробных подлётов невозможно, но оно — билет в небеса!
Тей Ориген соединил трёх лошадей в цепочку, забросив удила на луку седла передней кобылы, и повёл их по тропе к расположению имперской части, вызывая неприязненные взгляды фиолетовых. Алекс и Иана шагнули к краю пропасти, с которого вниз улетели бездыханные останки злосчастного Гайса.
— Давайте вместе… Готовы?
Привычный пожар в теле, который столько месяцев не мог прорваться наружу ради главного, высокого, ради того, что делает жизнь тея осмысленной, поднимая над серостью бренного мира и чуть-чуть приближая к Всевышнему.
Трепет ветра в поднятом крыле.
Состояние предвкушения, острое, сладостное, бодрящее.
Бездна под ногами, но не опасная, она — друг, даёт достаточно пространства, чтобы набрать скорость в прыжке.
Дикий восторженный вопль: «Э-эй-я-я-а!»
Вперёд!
Совладав с чуть непривычным крылом, Алекс тут же скосил голову вправо, где с утёса сорвалась
Принадлежность к тейскому сословию означает не высокомерие или дворянскую спесь. Во всяком случае — не только. Кто не взмывал над миром с трепещущим полотном за плечами, тому не понять: у крылатого тела крылатая душа.
Ветер в лицо, по-февральски колючий, вышибает слёзы из глаз, замораживает щёки, играется полами плаща, не приспособленного для воздушных экзерсисов, забирается внутрь, выкрадывая остатки тепла. Ветер требует уважения: в гости к нему нельзя приходить в чём попало.
Или это слёзы радости?
Крыло даёт необычайную степень свободы. Тей способен преодолевать огромные расстояния в несколько раз быстрее, чем конные экипажи с заменой лошадей на станциях. Разве что ламбрийский поезд в состоянии тягаться в скорости с крылатым дворянством, но лишь там, где проложены рельсы.
Простой смертный поднимается вверх, карабкаясь в гору и влезая на деревья — жалкие потуги рядом с поэзией стремительного набора высоты или парения в восходящем потоке.
Крыло позволяет из заточения плоского мира вырваться в третье измерение.
Человек иной крови представить не может, каково это — подставить лицо тугим невидимым волнам, которые скатываются на грудь, толкают в живот и пропадают сзади, забытые и ненужные, а им на смену приходят новые, до бесконечности, пока не иссякнет запас внутренней Силы и не надоест кружить, обнаруживая новые восходящие потоки. Тей опускается на землю как гость, уверенный — после некоторого отдыха он в любой миг снова вознесётся к облакам, где его настоящий дом…
Триумф имперских военных по поводу победы на дуэли и унижения слуг нелюбимого здесь герцога Мейкдона Алекс оборвал неожиданно резко.
— Завтра я лечу к фиолетовым и с ними — в Майрон.
Тей Ориген, прибывший много позднее и получивший на память о дуэли трофейный кинжал Памфила (или Порфира), чуть не выронил подарок из рук.
— Алексайон, при всём уважении к вашему мужеству… Но зачем?
Северянин грустно усмехнулся.
— Потому что я не собираюсь закалывать каждого идиота, виновного не в оскорблении моего достоинства, а в скрупулёзном следовании официальному приказу. Отменить же его может только сам герцог.
Иана, сидевшая за столом наравне с офицерами как благородная и, вдобавок, известная выполнением таинственной миссии на Западе, покачала головой.
— Вы уверены, что мне вторично удастся вытащить вас из камеры смертников?
— Нет, синьорина. Более того, буду настаивать, что на этот раз мы расстанемся. Не протестуйте. Я и так слишком часто подвергал вас опасности.
Разговоры за столом смолкли. Имперские офицеры с любопытством уставились на необычную парочку.
Иана обворожительно улыбнулась и отчеканила: