Шпага чести
Шрифт:
— С боеприпасами не возвращаться, сбивать самолеты, нет их — громить врага на земле! — ставил Дельфино задачу перед очередным вылетом.
Курс прежний — Кенигсберг.
Пока что небо пусто, если не брать во внимание бессчетное количество огненных шариков — взрывов зенитных снарядов. К ним уже приспособились, приловчились маневрировать между ними, избегая попаданий. Дельфино остался с группой наверху, в готовности к встрече с «мессерами» и «фоккерами». Остальным предоставил право свободного выбора наземных целей.
Пьер Дуарр устремился к железнодорожному
В другом конце города медленно, словно нехотя, начало оседать трехэтажное заводское здание. Стены расползались, валились, как в замедленной киносъемке, и наконец окончательно рухнули, подняв огромные столбы пыли. Это «поработали» Робер Кастен и его друзья. Потом на окраине города с ослепительным блеском взорвалась огромная цистерна. За ней — вторая, третья. Там орудовали летчики де Сент-Марсо.
Дельфино бросил взгляд на часы. В распоряжении — 40 минут. Потом их сменят другие. Непрерывность воздействия с воздуха на упорно сопротивляющегося врага — такой была задача, поставленная командармом и командиром дивизии. Не дать фашистам возможности поднять голову вверх, не позволить им опомниться — значило намного облегчить участь войск, штурмующих эту «неприступную крепость», как внушала геббельсовская пропаганда.
Дельфино всматривался в разворачивающуюся под ним страшную панораму, когда в наушниках раздалось:
— Командир, на горизонте — «мессы»!
— Раяки! Все ко мне! — тут же, распорядился он. «Мессеров» было много. Они в последнее время только так и летали — сплошной тучей. То ли с целью психологического воздействия на русских летчиков, то ли в интересах собственной безопасности. Возможно, и то, и другое.
Однако никакие тактические ухищрения не спасали врага. Гордость авиации Геринга была уже выбита. На фронт посылали летчиков-инструкторов из летных училищ и безусых юнцов, не имевших боевого опыта. Дрались они остервенело, но допускали много различных просчетов. Этим пользовались советские летчики и летчики полка «Нормандия — Неман», когда бой шел на равных с более или менее приемлемым преимуществом неприятеля. А в той ситуации, какая назревала сейчас — пять или шесть на одного, — тут думай, как не ошибиться самому.
Дельфино распределил силы: сам с эскадрильей де Сент-Марсо пойдет на противника в лоб. Ле Мартело ударит по нему сверху. Шаррас, разделив своих на две группы, свяжет «мессов» боем на флангах. Таким образом, у врага будет один выход — вниз. А бить в хвост всегда проще.
В считанные секунды произошло перестроение. А еще через минуту Дельфино и де Сент-Марсо, ворвавшись в гущу «мессеров», пошли «врукопашную». И французы, и гитлеровцы били в упор, слышался треск отваливающихся крыльев.
Кто
Один из крестоносцев ринулся вниз. За ним увязался Робер Кастен. Пике на полной скорости для «яка» рискованно. Поэтому Робер занял «мертвую зону» — сектор, в котором обнаружить преследователя не так просто, не зная особых приемов осмотрительности. Гитлеровец не воспользовался ими. Решив, что сзади никого нет, резко переломил траекторию полета, пошел в набор высоты — и тут же получил несколько оставшихся в распоряжении Кастена снарядов.
Это была седьмая победа Робера.
Уже было сбито около десятка вражеских самолетов, когда нахлынула новая черная туча — «фоккеры».
Дельфино знал: вот-вот будут на исходе боезапас и горючее. Пожалуй, больше ввязываться в бой не следует, надо уходить. Он собрался было отдать по радио команду, когда услышал в наушниках:
— Раяки! «Соколы» идут на помощь.
«Лавриненков. Ну, держитесь теперь, боши!» — облегченно вздохнул Дельфино.
Рядом с Дельфино возник Амет-хан Султан. Его худощавое, скуластое, обрамленное иссиня-черными волосами лицо было полно мужественной решимости сокрушить все и вся на своем пути.
«Как это здорово, что есть на свете такие вот люди!» — восторженно подумал Дельфино, и оба на предельной скорости вонзились в строй «фоккеров». Где-то выше вел в атаку своих орлят Павел Головачев, откуда-то доносились обрывки алелюхинских распоряжений. Эфир переполнился русскими, французскими, немецкими командами, выкриками, ругательствами. Смелое маневрирование, непрерывные атаки, меткий огонь делали свое. Уже пять «фоккеров» полыхали на земле, несколько «мессов» ушло, потянув за собой дымные шлейфы.
Амет-хан услышал голос своего друга де Жоффра и, нанося разящие удары, стал искать его, чтобы сражаться крылом к крылу.
В этот момент от самолета к самолету радиоволна понесла тревожную весть: «Де Жоффр сбит!» Где, как, куда упал?
Разве поймешь что-либо в этой неразберихе? Внизу дымится много машин. Где «як» де Жоффра? Кто может сказать?
Амет-хан в жгучей ярости чуть ли не винтом рубил вражеские самолеты и увлекал за собой других.
Наконец, небо над Кенигсбергом на какое-то время очистилось. «Нормандцы», покачав крыльями гвардейцам 9-го полка, ушли восполнять боезапас и бензин.
Теперь им надлежит приземляться в Либау. Их уже встречают русские механики. Удивительно, когда успели сюда перебраться! И все у них с собой.
В моторе самолета Перрена что-то повредила вражеская пуля.
— Через полчаса неисправность устраним, — заверил Агавельян.
Летчики не успели перекусить, когда Игорь-Мишель передал:
— «Соколы» вступили в бой с превосходящими силами.
— По самолетам! — скомандовал Дельфино, на ходу дожевывая бутерброд.