Шпага Суворова
Шрифт:
– Утешайте старую! Что же, давайте искать медальон вместе.
Решено было искать. Но как? Каким путем двигаться, если нет никаких следов?
Аполлинария Сергеевна предложила мне идти, как она выразилась, "двумя тропинками".
– Каждый пусть идет самостоятельно, - сказала она.
– Будем встречаться с людьми, которые интересуются Суворовым, и расспрашивать их, не видали ли они где-нибудь медальона в ореховой оправе. Я буду вести поиски среди своих знакомых; вы - среди своих.
Поиски медальона начались.
По старой пословице - "на ловца и зверь бежит", я на другой же день встретил в музее знакомого, любителя и знатока старинных русских медалей.
– Иван Феоктистович, дорогой!
– обратился я к нему.
– Как дела? Что нового в царстве медалей?
– О, новостей много! В наши дни жизнь и труд простых людей запечатлеваются в медалях, как никогда и нигде раньше. Мы, медалисты, удачливый народ. И медали - одна интересней другой.
– Рад вашим успехам, - поддержал я Ивана Феоктистовича.
– Да ведь известно, что вас интересует, - продолжал он.
– Вам что-нибудь о Суворове подай, тогда вы воспламенитесь! Мы, медалисты, гордимся тем, что первое изображение Суворова сделано на медали. И какой медали! Профессор Академии художеств делал! Карл Леберехт!
– А помните, какие стихи об этой медали написал Державин:
Се росский Геркулес!
Где сколько ни сражался,
Всегда непобедим остался,
И жизнь его полна чудес!
Разговор сам по себе принял нужный оборот.
– Рад, рад вашим успехам, Иван Феоктистович. А вот у меня неудача.
– В чем дело?
– Да все никак не нападу на след миниатюры Суворова в ореховой оправе. Не знаете ли вы хороших знатоков старинных миниатюр?
– Как же! Как же! Есть! Один - в Ленинграде. А вот другой - подальше, в Москве. Интересные люди. Все миниатюры у них на учете.
Иван Феоктистович порылся в записной книжке и сообщил мне адреса. Потом он написал две коротенькие записки известным собирателям картин и вручил мне.
Я его поблагодарил. Затем мы распрощались
Мне не терпелось. В тот же день, вечером, я направился на квартиру ленинградского собирателя.
Передо мной стоял высокий, худой мужчина, с черными выразительными глазами на бледном лице и большими седыми усами, свисающими вниз. Это был Михаил Николаевич - крупнейший знаток миниатюр.
– Что вам угодно?
– довольно сухо спросил он.
Я отрекомендовался и протянул ему записку от Ивана Феоктистовича.
Внимательно прочитав записку, он медленно прошелся по комнате, потом повернулся ко мне и спросил:
– Что вас заставило заняться поисками миниатюры Суворова?
По правде сказать, я ожидал этого вопроса и был к нему подготовлен. После моего довольно-таки
Он пригласил меня в большую комнату; стены ее были увешаны картинами, а на небольших столиках лежали всевозможные миниатюры. Их владелец оказался настоящим знатоком и ценителем трудного искусства миниатюр и с восторгом говорил о них:
– Взгляните! Какая тонкость кисти! Какие краски!
Михаил Николаевич держал миниатюру в правой руке, то приближая ее к глазам, то отдаляя от себя. Он так увлекся, что уже забыл о цели моего посещения.
– Ей цены нет! Сокровище!
– почти пропел он.
– Ах да, простите! Вас ведь интересует миниатюра Суворова! О ней, к сожалению, я ничего не слышал. Вот о старых могу рассказать. Вы, конечно, знаете о силуэте Суворова, выполненном Антингом, адъютантом и биографом полководца.
– Да, знаю, - ответил я.
– Копия этого силуэта хранится у меня.
– Должен вам сказать, что работа Антинга не представляет большого интереса. Если я и говорю об этом силуэте, то только потому, что это первое известное нам изображение полководца.
– Позвольте, - перебил я, - а медаль Леберехта?
– Ну что вы, медаль!
– возразил Михаил Николаевич.
– На ней не Суворов, а Геркулес! По грудь обнажен, на плечах - львиная шкура. Нет, нет! То ли дело миниатюра.
Михаил Николаевич порылся в ворохе фотоснимков со знаменитых миниатюр и, протягивая мне один, продолжал:
– Обратите внимание, даже самая старая, известная нам миниатюра, хотя бы, например, беконовская, от 1795 года, в какой-то мере передает живые черты Суворова. Кстати, она написана с натуры. Суворов тогда находился в Варшаве.
– Как сказать, но работа Бекона все же груба, - не выдержал я.
– Согласен! Но на миниатюре вы видите Суворова, а не Геркулеса!
Спор мог затянуться. Я не собирался защищать преимущество изображений полководца на медалях и ничего на это не ответил.
Уже в коридоре, прощаясь со мною, Михаил Николаевич сказал:
– Вы меня очень заинтересовали известием о миниатюре Суворова. Если нападу на след, сразу же сообщу, непременно сообщу! Желаю удачи.
Поиски медальона продолжались. Не прекращались расспросы о нем друзей и знакомых.
Однажды об этом портрете зашел разговор с врачом, собирателем русских военных миниатюр. Он с интересом выслушал меня и пригласил к себе на квартиру полюбоваться его коллекцией. Я совершенно не предполагал, что увижу такую многочисленную, ценную коллекцию миниатюр. Свыше тридцати небольших картин украшали стены кабинета врача. Они были подобраны по эпохам.