Шпион Темучина
Шрифт:
– Сонин юу байнау? – пряча удивление, вежливо поздоровался Гамильдэ-Ичен. – Какие новости?
– Здравствуйте. – Баурджин перевел его слова на русский.
Было с кем здороваться – в кабине вполголоса матерился усатый шофер в летней красноармейской форме, а сзади толкали застрявший ГАЗ двое совсем еще молодых, стриженных под ноль солдатушек.
– Здравствуйте, товарищи монголы, – оглянувшись, отозвался один из парней. – Не поможете нам? А то упрели все, – шмыгнув носом, он вытер со лба крупные капли пота.
– Какие
Вытолкали! Не с первого раза, с третьего, но вытолкали, и довольный водитель, не глуша двигатель, выбрался из кабины и обрадованно схватил Баурджина за руку:
– Вот, спасибо, товарищи монголы! Выручили!
– Да не за что.
– Вы хорошо по-русски говорите, товарищ…
– Баурджин, – с улыбкой представился князь.
– Товарищ Баурджин.
– А это напарник мой, Гамильдэ, мы из дальнего аймака. Коневодческий совхоз имени Сухэ Батора, может, слыхали?
– Не, не слыхали. – Шофер все ж таки заглушил мотор и, усевшись на крыло, вытащил из кармана гимнастерки кисет. – Угощайтесь, товарищ Баурджин.
– Знаете, не курю, – рассмеялся князь. – Бросил. В Москве еще, на агрономических курсах.
– А, так вот откуда вы так хорошо русский знаете… Не курите, значит? Ну, как говорится, было бы предложено. Меня, кстати, Алексеем звать.
– Очень приятно.
– А это – Мишаня с Гришей. Молодежь – я их так и зову – Миша-Гриша.
– Рады познакомиться, товарищи монголы! Да здравствует маршал Чойбалсан!
– Ишь… раскричались… Идите-ка лучше скат поменяйте, когда еще говорил?
– Поменяем, дядя Леша. Это мы враз!
Водитель принялся скручивать самокрутку, Баурджин же, присев рядом на корточки, исподволь разглядывал солдат. Выгоревшие гимнастерки, на воротниках черные петлицы с серебристой эмблемой инженерных войск – перекрещивающиеся молот и разводной ключ. В петлицах у шофера – три треугольничка – старший сержант, у молодых – чисто, одна эмблема. Значит, рядовые, салаги.
– Как там японцы? – негромко спросил Баурджин.
– Да сейчас уж грех жаловаться. – Водитель улыбнулся в усы. – Как Жуков пришел, вроде и полегчало… Ничего, скоро погоним самураев – к тому все идет. Так что не переживайте, товарищ Баурджин. Что-то приятель ваш все молчит?
– А он по жизни такой, молчаливый, – усмехнулся нойон. – Да и не дело молодым встревать, когда старшие разговаривают – не по обычаю.
– Хорошие у вас, монголов, обычаи… Вот бы и нам такие – а то взглянешь на Мишу-Гришу… Ты им слово, они те – пять, если не десять. Язык без костей, одно слово!
– Что здесь происходит, нойон? – негромко спросил Гамильдэ-Ичен. – Что за странная кибитка без лошадей? Кто все эти люди? Они не монголы, точно. Не причинят ли вреда? Может, их лучше убить да поскорее
– О! – выпустив клубы дыма, старший сержант засмеялся. – Вот и у молодого голос прорезался. Чего спрашивает?
– Торопит. Дескать, и без того опаздываем. В Барун-Урт едем, – припомнив название одного из ближайших городков, на голубом глазу соврал Баурджин. – На семинар по искусственному осеменению крупного рогатого скота.
– Хорошее дело, – одобрительно кивнул шофер.
– Обмен опытом. Со многих аймаков люди приедут. Война войной – а хозяйство тоже развивать нужно. Одна осень лучше трех весен.
– Да уж, – водитель старательно затоптал скуренную самокрутку ногой, – и впрямь скоро осень… Полмесяца – и сентябрь. Ну, ж к этому времени мы самураев расколошматим! Хозяйствуйте себе спокойно, товарищи трудовые монголы. А ваши цирики, Лодонгийн Дангар, нам здорово помогают…
– Это уж скорее вы нам.
Шофер снова засмеялся:
– Да уж. Не бросать же в беде братский народ!
Бойцы между тем заменили скат и, простившись с «монголами», попрыгали в кузов.
– Хороший вы человек, товарищ Баурджин, – водитель забрался в кабину и махнул рукой Гамильдэ-Ичену, – прощайте. Удачи вам в вашем деле.
– И вам удачи! – засмеялся нойон.
Заурчал двигатель, «дядя Леша», прибавив газку, скрежетнул коробкой передач… И тут же ударил по сцеплению и тормозам – из-за поворота на скорости вылетела черная «эмка» на высоко приподнятых колесах – вездеход. Тормознув, резко остановилась, взметнув тучу грязи. И тут же из машины выпрыгнули двое бойцов и поджарый смуглолицый мужик с капитанскими шпалами в синих петлицах. Кавалерист. Только вот вместо коня – «эмка».
– Кто такие? – Капитан подскочил к всадникам. – Из какого аймака? Попрошу предъявить документы, товарищи скотоводы!
Он говорил по-монгольски, очень хорошо говорил, и это очень сильно насторожило Баурджина. И – документы…
А двое бойцов уже целились в конников из винтовок. И как быстро выскочили! Ловкие, черти.
– Что они наставили на нас свои кургузые копья? – презрительно прошептал Гамильдэ-Ичен. – Засадить им стрелу, князь?
– Ах, князь?! – сверкнув глазами, капитан выхватил из кобуры пистолет. – А ну, спешились! Я кому сказал? Спешились!
– Слезаем, Гамильдэ, – махнул рукой нойон.
– Так, может, ускачем?
– Не ускачем…
– Не советую никуда скакать! – скривился капитан. – А ну, руки в гору! Ефремов, обыскать!
Один из бойцов, передав винтовку водителю «эмки», умело пропохлопал беглецов и, обернувшись, доложил:
– Товарищ капитан, нет ничего! Только у этого, – он кивнул на Гамильдэ-Ичена, – нож.
– Случилось что, товарищ капитан? – высунулся из кабины грузовика шофер «дядя Леша». – Может, помочь? Эти монголы и мне подозрительными показались. Вон тот, высокий, по-русски хорошо говорит. У нас учился.