Шпион Темучина
Шрифт:
– Вот снова ты говоришь не совсем понятные слова. Впрочем, об их значении я догадываюсь.
– Ну да, ну да, – покивал нойон, – Игдорж Собака – хороший контрразведчик, думаю, что и нас с тобой он где-то в глубине своей души уважает и считает достойными соперниками, переиграть которых – большая честь. А приказать казнить уважаемых людей, словно обычных разбойников… Это как-то неправильно, нехорошо, и вроде бы даже как умаляет и его заслуги. Ну, подумаешь, схватил каких-то бродяг, да велел сломать им спины… Нет, казнить нас Игдорж не намерен!
– Так, может, и убивать не намерен?
Баурджин посмотрел на приятеля и усмехнулся:
–
– Тем более ему приказал нас убить сам Кара-Мерген! – вспомнив, добавил юноша.
– Да, Кара-Мерген… – нойон задумался. – Признаться, я был о нем лучшего мнения. Убить! Нас! Схватить и убить! А поговорить? Неужели ему совершенно не интересно, что делается в стане Темучина? Тому может быть только два объяснения: либо они полностью уверены, что совсем скоро разгромят нас в пух и прах, либо… – Баурджин немного помолчал, а уже потом закончил мысль: – Либо дело куда хуже – им все про нас прекрасно известно. Абсолютно все! А это значит, в стане Темучина есть резидент, предатель! И это – особа довольно высокого ранга, ибо что может знать простой воин?
– Предатель? У нас? – Гамильдэ-Ичен шмыгнул носом. – Теперь понятно, почему Барсэлук так ловко вышел на нас. А может, ему заранее подсказали и про Сухэ?
– Все может быть, парень, – кивнул нойон. – Что сейчас гадать? Не о том надо думать.
Юноша улыбнулся:
– Я знаю о чем – как бежать!
– Вот именно, – хмуро отозвался Баурджин. – В первую очередь надо попытаться вычислить – где нас могут ждать. Подумаем, поглядим – щелей в сарае много.
Стояло раннее утро, довольно прохладное, но не сырое. Ливший вчера целый день дождь кончился еще ночью, и с утра вновь проглянуло солнце, обещая к полудню вполне приятное тепло. Солнечные лучи золотили вершины деревьев, густо разросшихся на склонах сопок, освещали белые шатры гэров. Сквозь щели было хорошо видно, как к гэрам то и дело подъезжали всадники, что и понятно: кроме подготовки к военному походу, осенью у скотоводов много неотложных дел – забивка скота, вяление мяса, подготовка к перекочевью на зимние пастбища, да мало ли что еще. Как говорится – добрая осень лучше трех весен.
– Вон там, в орешнике… – повернув голову, прошептал Гамильдэ-Ичен.
Баурджин приник к щели, заметив вьющихся над ореховыми зарослями птиц. Да, в кустах явно кто-то был. Правда, может, это ребятишки пошли за орехами?
– Не думаю, – юноша покачал головой, – орехи, по-хорошему, давно бы уже собрали. Нет, там точно нас сторожат.
– И во-он там удобное место, – князь показал на одиноко стоящую сосну. – И вот тут, рядом с гэрами.
– Ну, туда-то мы не пойдем.
– Игдорж перекрыл все пути. Молодец, верно действует!
– Ты, князь, его еще и хвалишь?!
Нойон расхохотался:
– Всегда приятно выигрывать у достойного соперника!
Выигрывать… В глаза юноши блеснул огонь. Ну, конечно, раз нойон уверен, что выиграет, – к чему сомневаться?
А Баурджин надолго замолчал, задумался, время от времени советуясь с Гамильдэ-Иченом. Прикидывал, как выбираться. Ну и заодно все плюсы и минусы. Отобрали оружие (естественно, не оставлять же!) – это минус. Зато не сняли пояс, тот самый… Вообще-то пояса бы лучше отбирать – во избежание возможного самоубийства пленников. Впрочем, а зачем Игдоржу этого избегать?
И что же делать? Как выбраться? А выбираться надо, в конце концов, Игдоржу может надоесть ждать, и он просто-напросто пристрелит пленников прямо в сарае.
Баурджин думал до вчера.
А как стало темнеть, ткнул кулаком в бок задремавшего Гамильдэ-Ичена и негромко сказал:
– Пора.
Дверь вышибли на раз – кол-то оказался гнилым. А вот дальше… Дальше Баурджин тут же скомандовал:
– На колени!
Причем произнес это таким тоном, что у Гамильдэ даже и мысли не возникло не подчиниться.
– Осторожно! – Они даже и не успели отползти, как наткнулись на шелковую ниточку, закрепленную рядом с дверью. Сигнализация! Примитивная, но в темноте довольно действенная. Осторожно шаря руками впереди, беглецы заползли за сарай, где и затаились в ожидании полной темноты. Ну, полная-то она так и не наступила – ночка выдалась ясная, лунная, с высыпавшими брильянтами звезд. Тем не менее больше нечего было ждать.
Баурджин махнул рукой, и две темные фигуры быстро побежали… к гэрам. Именно к гэрам – ведь именно там, если рассуждать логически, их никто и не ждал.
Действительно, не ждали! На площадке перед юртами жгли костры и развлекались – сначала плясали, а затем затянули протяжные песни, видать, в кочевье был какой-то праздник. Ну, правильно – как раз она и шла, пора праздников – осень. Беглецы затаились за дальним гэром.
– Украдем лошадей, – обернувшись, шепнул Гамильдэ-Ичен. – Вон они, не так уж и далеко.
Юноша уже дернулся было, но Баурджин тут же придержал его за плечо:
– Подожди. Слышишь – собаки? Пусть для начала все перепьются.
– Ах, да… Странно, что они у сарая собак не посадили.
– Зачем? Игдорж рассчитывал на наш побег.
Чу! Оба резко замолкли – к гэру кто-то шел, в темноте не было видно кто – лишь темная фигура маячила в серебряном свете луны. Маячила – даже мягко сказано, скорее так – шаталась! Ну, да, ведь праздник. А какой же праздник без хмельного кумыса и арьки? Ясно – никакой.
Зайдя за гэр, упившийся скотовод распахнул дээл и принялся мочиться чуть ли не на голову Гамильдэ-Ичену. Парню бы перетерпеть – авось и не заметил бы, так ведь нет, дернулся, чистоплюй хренов.
Почувствовав шевеление, скотовод присмотрелся… И полетел наземь, сбитый мощным ударом князя.
Беглецы живо обшарили тело, изъяли нож. Ну, хоть это…
– Постой-ка! – Гамильдэ-Ичен перевернул стонущего кочевника лицом к небу.
И князь передернул плечами, узнавая предателя.
Сухэ! Да, это был Сухэ!
Совпадение? Или специально подставили? Нет, скорее всего, совпадение, в жизни еще не такие совпадения встречаются.
– Убить? – Гамильдэ-Ичен сглотнул слюну.
– Нет. Ставим его на ноги. Вот так… Что мычишь, Алтансух? Арька крепкая? На вот тебе!