Шрамы на сердце
Шрифт:
Этот мужчина в статном белом костюме и собранном в хвостик волосами, находился в хорошем расположении духа. Он сиял, словно человек, поймавший за хвост птицу с золотым оперением.
— Как обстоят дела с новым романом? — спросил Шляхтин, когда Матвей подошел к сцене и краем глаза выглянул в зал.
— Через месяц будет готов.
— Отлично! Весьма продуктивно. Нервничаешь?
— Немного волнуюсь. Я, как и раньше сомневаюсь в необходимости этого мероприятия.
— Понимаю. Но это нужно, поверь мне. Ты справишься. Твой язык настолько божественно
По залу прошла волна аплодисментов, приглашая писателя на сцену. Матвей взглянул на часы и поправил узел галстука. Он был готов к выходу. Писатель осмотрел дубовый стол, по обоим краям которого стояли его книги, приготовленные для автограф — сессии.
Когда писатель вышел на сцену, зал вновь взорвался в аплодисментах. Среди сидящих в зале он узнал своих первых читателей — Эльза, Дамир и Вика. Троица сидела во втором ряду, и как предположил Матвей, являлась «зачинщицей» аплодисментов.
Между рядами в зале стояли два микрофона, у которых начали собираться очереди из желающих задать вопросы. Кратко поприветствовав всех, Матвей сел за стол. Администратор поднес к нему стойку с микрофоном.
— Раз, два… — проговорил писатель в микрофон, вызвав несколько смешков в последних рядах. — Мне очень приятно, что все вы пришли. Я вижу, что уже собралось много желающих поговорить со мной, спросить о чем-то. После окончания нашей беседы, вы сможете получить эти книги в подарок, — он окинул взглядом стопки книг, пахнувшие глянцем, — ну, начнем.
Матвей жестом пригласил людей к микрофонам. Первой к микрофону потянулась девочка четырнадцати-пятнадцати лет.
— Скажите, Матвей Алексеевич, как стать писателем и трудно ли это?… Как вы стали писателем? Спасибо.
Матвей облокотился о стол и скрестил пальцы.
— Я к этому очень долго шел. Мне нравится рассказывать истории. Если вы хотите стать писателем, нужно много и усердно работать, при этом получать удовольствие от того, что вы делаете. Я говорю не только о том, что нужно много писать. Необходимо много читать. Читать, не ограничиваясь какими-то жанрами.
Рекламные баннеры в книжных магазинах лгут о том, что «Бесконечный рассвет» мой дебютный роман. На самом деле это последняя работа написанная мною. Прежние работы не имели такого успеха, но после издания вышеупомянутого романа, и они пошли вход. Под «они» я подразумеваю шесть романов, десяток повестей, и четыре дюжины рассказов. Нужно было поставить точку после последнего слова седьмого романа, чтобы понять, что стиль выработался только сейчас и прежние работы нужно переписать. Это понимание приходит к каждому начинающему писателю. Кому-то раньше, кому-то позже. Если вам есть что сказать — дерзайте.
— Расскажите, как вы придумываете сюжеты, и откуда берутся такие необычные идеи? — У микрофона стоял худощавый парень в очках.
— Идеи приходят ко мне внезапно и в самых неожиданных местах. Некоторые вырастают из определенного образа, навязчиво сидящего перед глазами.
Идеи сваливаются на меня с убийственной регулярностью. Не каждая готова перерасти в целостную историю. Одна из сложностей моей профессии — отсортировать эту картотеку идей. Выбрать ту самую, которая будет держать в плену, пока не закончится работа. Спасибо, за интересный вопрос.
Худощавый парень, игнорируя замечания и упреки стоящих в очереди, намеревался задать еще один вопрос, на что Матвей утвердительно кивнул.
— Скажите, в чем для вас заключается принципиальная разница между повестью и романом? Спасибо. — Парень спешно покинул оккупированную зону и направился на свое место в задних рядах. Увидев, что оно уже занято, он скинул рюкзак на ступени и уселся на него.
— Да, я читал в умных статьях, что эта грань между двумя типами в настоящее время стирается. Кто-то даже сказал, что роман уже вымер. Для меня роман — это история, в которой освещается жизнь или определенный ее период пяти и более персонажей. История с меняющейся сюжетной канвой. Произведение с одной сюжетной линией и двумя-тремя персонажами, я склонен относить к повести. Но прошу учитывать, что это сугубо мое личное мнение. Если вы пишете, то советую, не парится с этим вопросом, а писать, как получается. Идеального укладывания в рамки формы от вас никто не требует. Если история стоящая, ей заинтересуются. Не зависимо от того, написано ли «роман» или «повесть» на ее обложке.
Вопросы сыпались один за другим. Читатели спрашивали о прототипах персонажей, о новой книге, о его жизни, любимых фильмах. Были и забавные вопросы. Девочка одиннадцати-двенадцати лет отрепетировано спросила, как он относится к популярной музыке и к Тимати, в частности.
В начале второго часа встречи к микрофону подошла немолодая женщина. На ее переносице были внушительных размеров очки. От глаз и уголков рта гусиными лапками отходили глубокие линии морщин. Сминая уголки накинутой шали, она собралась с мыслями и нарочито откашлялась.
— Скажите, для чего вы это делаете? Зачем вы рассказываете об этих кошмарах? Что может быть интересного в жанре «ужасов» вообще? Я считаю, это вычурным и вульгарным. Я работаю преподавательницей русской литературы. То, что мои ученики интересуются привокзальным ширпотребом, пугает меня. Как получилось так, что вы начали писать вещи такого сорта? — Женщина демонстративно фыркнула и вернулась на свое место. Она ловила на себя разного толка взгляда, среди которых преобладали гневные и недружелюбные.