Шрамы на сердце
Шрифт:
— Сейчас есть более важные вещи, — парировал Эмиль. — Жизнь моей дочери, твоя жизнь. К тому же ты уже не холостяк.
— Это ты в точку.
Эмиль позаимствовал у Анны сотовый телефон и вышел в коридор. Он предполагал, что у его знакомых в военном ведомстве есть для него новости.
Он был прав.
5
Они смотрели друг другу в глаза и молчали. Анна теребила его волосы, гладила пальцами лицо, обводя контуры обветренных губ и поредевших бровей. Взгляды держались, даже
Изредка из конца коридора доносились возгласы профессора. Эмиль оживленно беседовал по телефону, иногда утихомиривая свой пыл, повинуясь шиканью медсестер.
«Черт, черт, черт!
Да, как, же так?
Сукины дети! Сукины дети!..» — снова и снова слышалось из коридора.
Запах таблеток, крема после бритья, дымящейся овсяной каши, легкий аромат духов Анны наполняли воздух больничной палаты.
Матвей лежал неподвижно, словно боясь потерять волну блаженства, от соприкосновения чистой кожи со свежей выглаженной пижамой. К тому же зуд в кровеносных сосудах сошел на нет, а к нему писатель успел привыкнуть.
Невольно он взглянул на блокнот и ручку, лежавшие на столе. Матвей сглотнул и отвел взгляд.
— Хочешь поработать? — Анна потянулась к столу, — я могу приготовить тебе рабочее место.
— Нет, не стоит, — Матвей остановил девушку, — хочу нагулять аппетит. Я настолько голоден до творчества, что написал бы пять-шесть глав, не вставая со стола.
— Ну, как хочешь, — Анна вернулась к кушетке.
Эмиль вернулся в палату через полчаса. Растерянно протянув Анне телефон, он присел на табуретку.
— Там, наверное, осталось мало денег на счету, — проговорил он, смущенно кивая на мобильник.
— Нечего страшного, — ответила Анна.
— Хороших новостей нет. Военные сейчас утверждают, что создание военной базы и лаборатории не было санкционировано ими, и это дело рук частных компаний из Европы и Штатов. Но множество военачальников лишилось погон. В основном те, которые нам помогали. Все настолько засекречено, что нас не будут допрашивать. То есть, свидетелей происшествия нет. По их логике, если мы начнем, что-то говорить, нас сочтут за сумасшедших. Лишний шум им сейчас ни к чему. Все ученые и охранники погибли. Многих даже не опознали.
— Оно на свободе. Через лет двадцать оно будет размером с Москву, через сто с область, — сказал Матвей.
— Если вы расскажете об этом, вас примут за параноиков. — Анна поднесла к Матвею тарелку с кашей. Писатель задумчиво поковырял ложкой и принялся за еду.
Молчание не успело раскинуть сети — в дверном проеме показалась голова медсестры.
— К вам посетитель, — проговорила она, смутившись от всеобщего внимания.
— Вы кого-то ждете? — спросил Эмиль. В ответ он получил только пожатие плечами.
На пороге показался толстый мужчина, в котором Матвей и Эмиль не без труда узнали охранника, сброшенного с вышки. Он с ходу протянул часы Виктора Эмилю.
— Я хорошо понимаю, что сейчас вы меньше
— Мне интересно, как вам удалось выжить? — спросил Эмиль, передавая часы с разбитым стеклом Матвею.
— Я нес вахту на вышке, когда начался пожар. Но я слишком поздно начал убегать. И подцепил эту заразу. Я видел тело вашего друга и…
— Кто их убил? — бесцеремонно перебил лейтенанта Матвей.
— Полковник отдал приказ ну и… Ваш друг тоже бы заражен.
— Вы говорите о Викторе? — Анна взглянула на Матвея, затем на Эмиля.
Писатель кивнул.
— Мы оставили вас связанным на дне оврага. Как вы выбрались? — в голосе Эмиля читались нотки раздражения.
— Он сам освободил меня. Предложил сделку. Карту-допуск вместе ключами от всех лабораторий на часы и тысячу долларов.
— Забрали часы, деньги. А потом сами же его поймали! — гневно выдавил Эмиль.
— Он сам полез на рожон, — лейтенант на миг опешил. — Полез в главную лабораторию, хотя бы маску мог одеть. Его и повязали. Так вы можете мне помочь.
Эмиль неспешно подошел к лейтенанту. Он засунул руки в карманы и выдержал небольшую паузу.
— Нам нужна подопытная мышь.
6
Лейтенант сам растер руку проспиртованной ватой. Легкая дрожь и «гусиная кожа» выдавали его волнение. Нервно перетянув руку жгутом, он отвернулся, чтобы не видеть, как зеленая жидкость из маленького шприца перемещается в его набухшую вену. Эмиль долго прицеливался, прежде чем игла коснулась зеленоватой кожи толстяка.
Все это происходило в туалете госпиталя медицины катастроф, в окружении четырех холодных стен, обклеенными голубой плиткой.
За дверью стоял Матвей, сообщая каждому желающему посетить заветную комнату, о том, что туалет не работает, сантехники только подошли и скоро должны принести табличку.
Лейтенант глубоко и часто дышал, ожидая каких-то спазмов или приступа. Но нечего не было. Он размял руку и приложил ватный диск к маленькому следу от укола.
— Может нужно больше? — спросил лейтенант.
— Я проанализировал состав, благо медсестры здесь добрые, одолжили реагенты и списанные приборы. Два кубика этой дряни убьют слона.
— Действительно, больше не стоит. Только я совсем ничего не чувствую, — лейтенант выбросил ватный диск в корзину. Он подошел к раковине. После пары глотков холодной воды, лейтенант умыл лицо. Он взглянул на свое отражение в прямоугольном зеркале и хотел потянуться к бумажному полотенцу.
Кашель сменился рвотой. Лейтенант упал на раковину, вырвав ее из креплений. Каждая мышца его тела была напряжена. Мужчина поднял штанину. Кожа на икроножных мышцах пульсировала верх — вниз, верх — вниз. Словно под кожей копошились черви.