Схрон
Шрифт:
Глава 5
Попыток нападения на Ивашуру больше не было.
Не удалось федералам во главе с майором Сысоевым и запереть его в стенах ФСБ, изолировать от общественности, журналистов и научных работников. У бывшего начальника комплексной экспедиции оказалось слишком много друзей среди высокопоставленных лиц в Москве, чтобы Сысоеву разрешили вести силовую политику в отношении столь известного многим чиновникам человека.
Помощник Сысоева капитан Агатов, участвовавший в нападении на Ивана с Таей, не показывался, то ли был убит во время последней перестрелки в лесу, то ли был переведен отсюда
Ивашура пока не требовал вернуть принадлежащее его экспедиции имущество, справедливо полагая, что не следует нарываться на неприятности, однако мечтал в скором времени воспользоваться спецкостюмами, которые выдерживали даже выстрел из «универсала».
По разговорам с исследователями он понял, что вокруг Башни, как здесь продолжали называть хроноускоритель, сложилась очень непростая обстановка, сильно осложнившая изучение феномена. Ситуацию держали под контролем не столько служба безопасности, сколько Совет безопасности, создавший атмосферу непроницаемой секретности вокруг таинственного объекта. Руководил всеми мероприятиями по охране заместитель секретаря СБ Петр Михайлович Козюля. Ивашура его не знал, поэтому решил выведать, что это за человек, каковы его полномочия, а главное – цели. Правда, судя по задавленности ученых, сей деятель власть имел немалую и весьма активно мешал исследователям, не подпуская их к Башне. Ивашура не удивился бы, узнав, что Козюля «санитар».
Первая их встреча не развеяла подозрений. Петр Михайлович напоминал знаменитого политика конца двадцатого столетия – Лебедя и был так же прям, суров, лаконичен и жёсток в формулировках. Он не стал оправдываться перед Ивашурой, не стал и извиняться за действия спецслужб, начавших откровенную слежку за бывшим начальником экспедиции.
– Вы теперь персона грата, вернувшаяся с того света, – сказал он Игорю Васильевичу; встреча происходила в фургоне, принадлежащем ФСБ. – Мы вам верим, но все ваши сообщения требуют проверки. Так что придется потерпеть.
– А как вы собираетесь проверять наши сообщения? – полюбопытствовал Ивашура.
– Это секрет службы, – отрезал бравый замсекретаря СБ. – И пока идет проверка, вам не рекомендуется покидать территорию полигона… э-э, лагеря. Кстати, а где ваши приятели, этот Костров и журналистка? Каким образом им удалось без разрешения миновать блокпосты и уйти из расположения поли… э-э, лагеря?
– Увы, я не контролирую каждый их шаг, – развел руками Ивашура. – Вероятнее всего, они отправились домой, повидать родных и близких. Я думаю, они скоро вернутся.
– Ну-ну, – хмыкнул Козюля, длинный, костистый, худой как жердь, с коричневым сморщенным лицом. – Я посоветовал бы вам связаться с ними и вызвать сюда. В противном случае придется их…
– Да? – с иронией поднял бровь Ивашура.
– Вернуть принудительно, – сухо закончил Петр Михайлович. – Мы здесь не в бирюльки играем. Несмотря на то что Башня снизила активность, она по-прежнему представляет реальную угрозу для города, района, да и области в целом. Если не удастся договориться с теми, кто ее строил, кстати, с вашими приятелями из будущего, о которых вы
– Вы же пробовали.
– Ракетный удар был предупреждающим. Готовится кое-что… – Козюля прервал сам себя. – Короче, никуда не уезжайте без моего ведома во избежание неприятностей.
– Ну, это я вам обещаю, – задумчиво проронил Ивашура, размышляя, что же такое «кое-что», о чем проговорился Петр Михайлович, и кто его готовит.
Откланявшись, Игорь Васильевич направился к Гришину, и тот поведал ему о проведенных за последние полгода экспериментах с Башней. Всего их оказалось четыре. Два провели физики-ядерщики во главе с Меньшовым, подставившие под «мертвый выброс» контейнер с радиоактивным кобальтом и с десяток биологических объектов, от муравьев и жуков до крыс, а два – военспецы, просветившие Башню локаторами, гамма-телескопом и нейтринным интраскопом. О результатах последних экспериментов и с какой целью они ставились, Гришину ничего не было известно.
– О взаимодействии «мертвого выброса» с любыми предметами вы знаете, – добавил академик. – Мгновенное превращение в полиметаллический конгломерат. Думали, что кобальт взорвется, пройдя цепочку распада-синтеза до плутония включительно и набрав критическую массу, но ничего подобного не произошло. Конечный продукт – свинец со следами заурановых образовался слишком быстро, практически мгновенно. Виталий до сих пор бесится, что не дали довести дело до конца. Игорь Васильевич, а правда, что вы в Башне встречались с потомками? Или это сказано было специально для спецслужб?
– Правда, – кивнул Ивашура. – Хотя я уже говорил об истинном положении вещей. Башню построили люди из другой Ветви времени, а не наши прямые потомки. Константин Семенович, вы не в курсе, кто в настоящее время готовит поход к Башне?
Гришин задумался, покачал головой.
– По-моему, никто. Разве что федералы. Но у них свои задачи, и нам они не докладывают. Знаю только, что Сысоев часто провожает к Башне колонны машин.
– Колонны?!
– По два-три грузовика или фургона. Как минимум два раза в неделю в зону отправляется такая колонна, а Сысоев со своими помощниками ее сопровождает. Что они там делают, одному Богу известно.
– Спасибо за информацию, – пробормотал Ивашура, озадаченный этой новостью. Впрочем, он был готов к такому сообщению. Агенты «хронохирургов», просочившись в ряды ФСБ, не могли не подчинить деятельность службы у стен Башни своим целям. А цели эти были просты – уничтожение хрономембран Ствола, отсечение его от трактрисы «Бича времен».
К концу дня Ивашуре удалось связаться с другом из военной контрразведки в Москве и уговорить его приехать. Друг – полковник Гаранин курировал спецобъекты, то есть военные заводы и базы на территории России и мог выправить командировку в любой район страны, особенно не засвечиваясь.
Затем Ивашура встретился с лейтенантом Кущей, который все еще командовал взводом оцепления зоны вокруг Башни, и договорился о проведении «секретного рейда» к Башне – во имя интересов науки, разумеется. Посвящать в детали лейтенанта он не стал, хотя знал его отношение к себе и мог надеяться на парня почти как на самого себя.
Куща предложению не удивился. Он тоже хорошо знал рисковую натуру бывшего начальника экспедиции и верил в его истовую увлеченность научными тайнами, ради которых можно было пренебречь положением и даже рискнуть жизнью.