Штабс-ротмистр
Шрифт:
Теперь, обычно в первых числах октября, на берегу Бойсе неделю шёл торг — открывалась знаменитая Деревянская ярмарка. Сюда свозились зерновые и отлично росший картофель сорта Рассет Бербанк, а также всё, что давала щедрая земля американского Запада. Разумеется, тысячи пудов пшеницы и картошки не загромождали набережную, только образцы, горделиво выставляемые фермерами. Здесь, прямо у мешков с картошкой, заключались сделки, после которых баржи со съедобным грузом уходили вниз по течению.
— Во сколько обойдётся отправка пятисот пудов в Святоангельск?
Покупатель, высокий усатый мужчина моложе тридцати, покрутил
Опытный купец, решил владелец картофельного капитала и принялся лихорадочно высчитывать издержки: и прогадать боязно, и спугнуть чересчур высокой ценой нельзя.
— Ну же… Во сколько получалось в прошлом году? Цены не выросли.
— Так-то оно так, мистер, — засуетился продавец. — Только я недавно ферму купил, с уже засеянным картофелем. Так далеко возить — опыта нет.
— Чем же вы занимались ранее, позвольте полюбопытствовать? Выговор у вас Ново-Йоркский.
Мужчина тоже говорил с акцентом. Возможно — русским. Ничего, в Лос-Анджелесе много русских, не все же они связаны с охранкой…
— Преподавал, знаете ли. В калледже. Но учебный год закончился, решил — вот, ближе к земле. Накопленного хватило.
Обросший неопрятной чёрной бородёнкой, в фартуке и мятой широкополой шляпе, продавец совершенно не походил на интеллигента, работавшего в системе образования и общественного призрения.
Не сдержав приступ подозрительности, он осторожно коснулся сознания русского — правда ли, что тот просто перекупщик картошки. Ментальный щуп словно упёрся в бетонную стену. Одарённый!
— Сдаётся мне, что преподавали вы не в калледже, а в университете, профессор Линк. Проша, взять его!
Двое львовских гвардейцев, один из них — Искров, вывернули руки Линка и нацепили наручники с блокиратором магии. Прохор поднёс амулет ко лбу арестанта и утвердительно кивнул: регистрация совпала. Каким-то образом хитроумный менталист провернул покупку фермы под Деревянском в регистрационной палате. Та не отметила мистера Линка, объявленного в частный розыск по иску Великого князя Львова, но непонятный след остался. И когда Ново-Йоркский губернский суд, принявший иск, разослал запросы о подобных казусах, приобретение фермы спустя две недели после бегства Линка из Питтсбурга привлекло внимание.
Урядник, фланировавший неподалёку, сделал стойку охотничьего пса и призывно махнул паре городовых. Но при виде офицерского мандата К. Г. Б. облегчённо выдохнул — не его дело. В любом из миров полиция больше всего не любит лишней работы.
Вопросы остались лишь у приказчика, брошенного без инструкций среди фермерского картофельного развала.
Не доверяя более ни дирижаблю, ни железной дороге, Тышкевич усадил Линка в авто и прямиком направился в губернскую управу к вице-губернатору. Тот, всего лишь титулярный советник, в такую глушь кого-то в высоком чине не назначали, выставил вперёд руки в защитном жесте и взмолился:
— Помилуйте, ваше сиятельство! Губернская управа — казённое государево учреждение. Коль вы по частному делу, пусть Великокняжескому, я не вправе…
Пришлось прибегнуть к средству, кое дядюшка не одобрил бы, просивший
— К. Г. Б. патронирует означенное дело. Намерены связаться с моим начальством? Не смею препятствовать. Но как дворянин дворянина обязан предупредить, первый же вопрос, что услышите в ответ, будет: по какой причине не оказали графу Тышкевичу помощь немедленно.
— Что же… Великие князья — это и есть имперская власть, — уговорил сам себя вице-губернатор. — Чем могу служить?
— Нам нужно помещение. Минимум на месяц, — краем глаза штабс-ротмистр заметил, как дёрнулся Линк. — Абсолютно недоступное другим. Обеспечите питанием, водой, постельным бельём. Конечно же — спальни задержанному, мне, четырём гвардейцам и обязательно отдельная офицеру связи, она — женского пола. А также кабинет, этот или лучше.
— Но это мой кабинет… — попробовал возмутиться чиновник.
— Сударь, позвольте, я не буду прибегать к принуждению, обращаться в Ново-Йорк или, тем более, в Торжок. От имени Львовых готов сделать вам щедрое предложение. Не взятку, а лишь компенсацию за неудобства. Сумму назовите сами. Любую в пределах разумного.
Растерянность и опасливость в глазах вице-губернатора дополнились третьей подругой — алчностью.
— Десять тысяч…
— Пять. Мы же условились — в пределах разумного.
Разворотливый штабс-ротмистр превратил в резиденцию великокняжеского отряда практически весь этаж, отведённый вице-губернатору, тот распустил свой персонал и занял каморку помощника около приёмной, не более чем пять на восемь шагов… Но что не сделаешь на благо Родины и К. Г. Б. За пять тысяч рублей при обычном месячном довольствии в несколько сотен.
К первой беседе с задержанным Тышкевич приступил немедля, пока его помощники ещё только приступили к обустройству их временного убежища, используя пока вице-губернаторский кабинет.
— Профессор, есть два пути. Первый — болезненный для вас и долгий для нас. С очень неприятными последствиями. Второй — мы договариваемся сразу и обо всём, завершая дело к всеобщему удовлетворению. Сделаете выбор сразу? Или нужны детали?
Линк сидел в кресле для посетителей, положив скованные руки перед собой. Штабс-ротмистр, естественно, занял вице-губернаторово место под портретом Князя-Государя.
— Второй лучше, на первый взгляд. Но чем?
— Разумный подход. Позвольте тогда всё же просветить о последствиях неправильного выбора. О том, от чего я намерен вас оградить. Вы упорствуете, и Львовы присылают самого сильного менталиста из тех, кого можно найти за деньги. Необязательно — деликатного. Мозголом вполне подойдёт. Мы выкачиваем из вас всё до последней запятой из полученного от польского пришельца. Затем, если сохраните к тому моменту остатки здоровья и сознания, получите десять-двенадцать лет каторги. Есть очень подходящая статья в Уложении о преступлениях и наказаниях — за иные деяния супротив Российской Империи. Не важно — сколько именно лет, вы и трёх не протяните. Каторжанам поголовно удаляют кристалл.