Штатский
Шрифт:
Александр поймал себя на этих странных мыслях и понял, что просто пытается сам себя отвлечь от того косяка, который допустил. Нефиг волшебные грибы голландские вспоминать, надо выбираться из леса. Или готовить себе лежку, пока не стемнело окончательно. Промежуточный вариант: сначала потыркаться по звериным тропкам, а потом начать обустраивать ночёвку. В темноте по-нормальному даже дров на костер не собрать. Пойдешь за сушняком, а вернешься с двумя веточками и без глаза. А еще вода нужна. И раз не в чем кипятить её, то проточная, тогда шанс обдристаться будет ниже.
Слава
За спиной уютно потрескивали ветки, пока Парамонов нарезал тонкие березовые ветки себе на перину. Перина — громко сказано, зато звучит лучше, чем подстилка. Наверное, любой человек, как следует хлебнувший Советского Союза, может устроиться в любом месте, пусть не с комфортом, но как-то устроиться. А если у него есть нож… А если он отслужил в армии — то вообще без вариантов. То есть, наоборот, есть куча вариантов подчинить себе стихию дикого леса. Грибы пекутся, изредка поплевывая в огонь соком, тая и превращаясь в маленькие милипуськи. А что вы хотели, в них воды как в огурце — больше двух третей от массы. Сейчас бы соли, перчика, майонеза… и официанта, чтоб вызвал мне такси. Хорош уже мечтать о несбыточном! И так повезло, что нож и зажигалка есть.
Кто-то спал ночью в лесу из читателей? Пусть, в летнем, но без спальника и палатки? Я вам так скажу — если вам предложат выбирать между ночным марш-броском по лесу и сном в нём же, выбирайте сон. Устанете меньше, хотя замерзнете сильнее. Бороться с холодом и сном Александр перестал тогда, когда птичий гомон стал прямо совсем уж нахальным. А еще туман, чтоб ему пусто было! Так что туалет, моцион, водичку хлебнуть из ручья, там же сполоснуть морду и быстрым шагом вперед, к людям! Неважно куда, главное идти и греться! Через туман, через какую-то низинку, на горку, под уклон… Дорога.
Несерьёзная неасфальтированная, даже без водоотводных канавок дорога тем не менее была. И была она со следами движения по ней. В пыли, в засохшей грязи отпечатывались какие-то следы не то качения, не то волочения. Не бывает же колес без протектора. А вон там тряпки обрывок. Дорога местного значения, определил для себя Александр. «Если пойти по ней в правильную сторону, то скоро наткнешься на людей. А если не в ту, то тоже наткнешься, но чуть позже» — сказал он себе и пошёл.
Через полчаса в поле видимости оказались и долгожданные люди. Но как-то некачественно оказались. Во-первых, грязные, с разводами пыли на лицах. Во-вторых, одеты они были еще хуже Парамонова, словно приняли его внешний вид как вызов, а потом разгромили и уничтожили Александра
— Здорово, мужики! Чего это вы тут делаете? — Хотел прибавить, что кино-то уже кончилось, но не успел.
— Так понятно, что. Надоть отташить этого, непорядок, что на дороге будет лежать.
— А чего, он сам не может?
— Так понятно, шо сам не можеть, — речь дядьки была такой своеобразной. Так говорят в некоторых белорусских деревнях, вроде и по-русски, но наособинку. Но точно не белорусский язык. А мужик продолжил. — Убили его насмерть, как ему смочь?
— Кто убил? — Александр не часто сталкивался со смертью в обычной жизни, он слегка не поверил в происходящее.
— Так понятно, кто. Немцы, шоб их об лопату с переворотом. Мы-то спрятались, а этот блажной не побёг. Так и шёл по дороге. А мы как услышали, что кто-то едет, так сразу в кусты. Ученые уже.
Когда Парамонов подошел к троице, сомнений не осталось — один точно намертво. Безжизненное лицо, полуоткрытый рот, слепые открытые глаза. И дырка в груди, чёрная посередине и красная по краям. И обильно пропитанная кровью одежда.
— Какие немцы, вы чего?!
— Ой, паря! А ты откуда такой, что не слышал ничего? Взяли уже Минск-то! Обещали-обещали, а сами и просрали всё. Отдали и Минск, и чуть не половину Белоруссии.
— Откуда я? Из Москвы. — Нелепость картинки перед глазами, её сочность и реализм сильно мешали сосредоточиться. Еще и звук в уши лез неправильный. Какие немцы, кто взял Минск?
— А то и видно, что из Москвы, одет как фон-барон! И как тебя сюда вынесло такого красивого? — Мужики, если судить по их поведению, уже смирились с наличием трупа живого человек под ногами и сейчас решали для себя более важный вопрос — кто перед ними.
— Я грибы собирал. — И москвич, одетый как денди, махнул корзинкой с остатками грибов.
— Какой сегодня день, хоть знаешь? — Второй мужик, одетый не лучше первого, но спасибо хоть не в лаптях, подключился к беседе.
— А какой сегодня день?
— Понятно всё. Тоже бегунок. Нас как тебя собрали на сборный пункт, не покормили, не обмундировали — сразу повели куда-то. Куда повели, зачем было идти, когда немец сам пришёл. Как дали по нам сверху из пулеметов ихние самолеты, так мы сразу врассыпную, только пятки сверкали. Уже третий день бродим.
— А куда бредете-то граждане?
— Ить понятно куда, от немца. Ты вон человек городской, грамотный. Скажи нам — успеем?
— Чего успеете? — У Александра в голове что-то не сходилось с другим чем-то, которое обычно выдавало решения и ответы на возникающие перед ним вопросы. Его мозг был сейчас способен формировать самые простые самые дурацкие фразы.
— От линии фронта убечь, вот чего! Меня привели непонятно куда непонятно зачем, бросили тута. Лексея вообще ажно из-под Смоленска вывезли и сюда же. Зачем? Нешто мы без этого не могли помереть от пуль, дома у себя?