Штильскин
Шрифт:
Роберт собирался извиниться за свои мужские желания, но внезапно, всё это перестало иметь значение. Сначала он услышал хруст костей, а в таком ограниченном пространстве это звучало поистине жутко. Её тело вытянулось над ним, он ощутил, как её лицо покрылось волосами, нос начал вытягиваться и превращаться в волчью морду. Он ощутил её напряжение, когда она уперлась обеими руками, чтобы не раздавить его. Всё её тело излучало жар, вокруг него вились её мышцы, вытягиваясь и трансформируясь. Он услышал хруст отрастающих когтей, они пробили дно гроба, её тело увеличилось, хрустнула, приподнимаясь, крышка. Со всех сторон
— Определенно, первое место, — сказал голос.
Крышка окончательно сломалась и земля начала подниматься.
Фрэнку потребовалось немало времени, чтобы пройти по Смитуэлл Лейн с его чувством направления, щедро залитым алкоголем, и от того, имевшим остроту пластиковой ложки. Надо отдать ему должное, большую часть пути он оставался на дороге, не считая момента, когда он остановился облегчиться, свернул в поле и завалился в канаву. Сам он этого не заметил, но наблюдавшая за его приключениями овца, издала отчётливый смешок. Смеяться и улыбаться у овец получается лучше, чем сердиться.
Наконец, он добрался до кладбища на Слэк Топ, когда начался дождь, а в небе засверкали молнии. В какой-то момент ему показалось, что он увидел на кладбище мужчину и ребенка с большим мусорным мешком, но они исчезли и Фрэнк списал это на своё сильное, очень сильное опьянение. Фрэнк жил чуть дальше по дороге, но кое-что на кладбище привлекло его внимание. Как и подобает доброму йоркширцу, он был глубоко суеверен, и искренне верил, что на кладбищах обитают банши, охраняя мёртвых. Сквозь шум дождя он что-то слышал. Звук был похож на рёв, или рык, затем хруст и грохот.
Даже если очень сильно напрячь воображение, Фрэнка нельзя было назвать смелым человеком, но ему, как и всем прочим, нравилось рассказывать хорошие истории. Если он и в самом деле увидит банши, получится отличная история, которую можно будет рассказать парням в пабе, так что его залитый алкоголем мозг приказал ватным ногам двигаться в сторону кладбища с целью узнать побольше. По пути он споткнулся об овцу, которая уже не сердилась, а лишь потерянно бродила по кладбищу.
— Бееее! — сказала овца.
— Убирайся нафиг! — сказал Фрэнк, поднимаясь на ноги.
Он ковылял по заросшей тропе, проложенной посреди кладбища. Молния привычно осветила округу, и Фрэнк заметил, что начал дрожать.
— Что ты делаешь, старина Фрэнки, тебе тут не место, — сказал он самому себе.
Затем он увидел, как земля справа от него шевелится. Он пристально вгляделся в темноту, туда, где заметил движение, и, когда глаза привыкли к темноте, увидел его вновь. Земля как будто дышала.
Он посмотрел на надгробие. Там было написано «Элис Мари Палмер». Фрэнк помнил Элис. Это была крупная женщина с вечно спутанными волосами, искренне ненавидевшая всех вокруг. Она покатилась по наклонной, когда её сын погиб в результате несчастного
— Мне просто казалось, так надо, — обычно говорила она.
Земля перед ним снова пошевелилась, и вновь послышался рык. Природный инстинкт Фрэнка подсказывал отойти от могилы. Он так и поступил, когда земля снова пошевелилась. А затем ещё раз. И вдруг земля вперемежку со щепками разлетелась в стороны, и в тот же миг сверкнула молния.
Фрэнк издал визг, похожий на тот, когда наступаешь на морскую свинку. Из могилы выбралось огромное, похожее на волка существо, оно встало под дождём и победно завыло.
Фрэнк мгновенно протрезвел. Он снова закричал и побежал прочь, но не по тропе, а прямо через кладбище, перелез через стену и исчез во тьме. Его нашли на следующий день на краю поля в окружении ухмыляющихся овец, почти обезумевшего. Позже, на той же неделе, он решил переехать в Ланкашир, где всё, что когда-то казалось скучным, стало выглядеть нормальным и безопасным.
Роберт выполз из могилы, улёгся прямо в грязь и попытался восстановить дыхание. Под свитер он засунул одежду Лили, дабы её не засыпало землёй. Он посмотрел на оборотня, тот посмотрел на него. Из пасти у него торчал язык, он тяжело дышал.
Оборотень опустился на колени перед Робертом и лизнул ему щёку. На глазах у Роберта существо начало уменьшаться. Когти втянулись, кости с хрустом приняли обычную форму, мышцы стали меньше, на голове выросли чёрные волосы, в то время как волчья шерсть отвалилась. Появилась грудь, Лили присела рядом с ним, она выглядела измотанной. Она легла в грязь рядом с ним и положила руку ему на грудь.
— Надо немного отдохнуть, — сказала она и он прижал её ближе к себе.
Роберт лежал в грязи рядом с открытой могилой и радовался, что им удалось выбраться; с неба на них лил дождь, в небе сверкали молнии.
Румпельштильскин и Джек прошли через дверь в Этосторонье и оказались на вершине горы. В Этосторонье стоял день, и солнце только начало закатываться за горизонт.
— Где мы? — прорычал Джек.
— А я почём знаю? Ты не пожелал отправиться куда-нибудь, ты пожелал только дверь! — выкрикнул в ответ дворф.
— Почему ты сразу не сказал?
— Я тогда не думал, я просто хотел убраться подальше от дождя и этого убогого кладбища.
— Значит, надо вернуться в дверь, пока не окажемся где-нибудь поближе.
— Знаешь, Джек, ты так и не рассказал мне, зачем освободил меня, чтобы я закончил то, за что меня арестовали.
— Я и не должен был!
— Верно, но так было бы проще всё понять. Ты должен признать, мне трудно доверять тебе, не понимая твоих мотивов.
Джек схватил дворфа за куртку и поднял так, что они оказались лицом к лицу.
— Слышь ты, хамло мелкое! Ты должен быть благодарен за то, что я помог тебе выбраться из Башни. Ты должен быть благодарен, что Шляпник оказался достаточно доверчивым идиотом, чтобы согласиться спрятать заклинание, которое проделало дыру между вашими камерами! И более всего, ты должен быть благодарен за то, что я до сих пор не передумал и не шлёпнул тебя. Ты мне не нравишься, дворф. И я не обязан тебе ничего рассказывать!