Шторм
Шрифт:
Я перевожу взгляд обратно на его лицо, и качаю головой.
— Всё будет хорошо, Джейк. Ты сделаешь этот тест ДНК. Мы выясним, что он не твой, и тогда всё вернётся в своё русло.
— А что, если... — я едва могу заставить себя произнести эти слова, потому что, да, у меня есть надежда. — Что, если он от Джонни?
— Тогда... — маленькая улыбка затрагивает его губы. — Тогда наш мир станет намного светлее.
Но если Шторм не его сын, а на самом деле мой, тогда мой мир станет намного темнее.
Глава 3
Стоя
Тру.
Она стоит босиком на кухне, покачивая бёдрами под песню Этты Джеймс «Наконец-то» (прим. ред.: Etta James «At Last»), и в то же время тихонько подпевает, откупоривая бутылку вина.
И моё сердце, чёрт возьми, разбивается от одной этой картины.
Оно разбивается, потому что я знаю, что собираюсь сломить её.
Я собираюсь сломать ту жизнь, которую мы построили вместе.
Я просто молю Бога, чтобы трещина была не настолько глубокой, чтобы мы не смогли ничего с этим поделать.
Она поворачивается и смотрит на меня.
— Эй! — жена выглядит немного удивлённой. — Я не знала, что ты дома. Что ты делаешь, стоя здесь и глядя на меня? — улыбка на её лице тёплая, желающая и всё такое.
Она — всё.
— Итак, дети у мамы и папы. Я подумала, почему бы не открыть вино, — Тру начинает идти ко мне, её ноги мягко шлёпают по полу.
Достигнув меня, она кладёт руки мне на грудь и встаёт на носочки.
— Привет, — улыбаясь, шепчет Тру, перед тем как прижимается своими губами к моим.
На вкус она словно рай.
Я должен рассказать ей. Но сначала…
Я беру её лицо в свои руки и крепко целую. Со страстью всех тех лет, что люблю эту женщину.
Я хочу, чтобы она почувствовала, как сильно я люблю её... прежде чем мне придётся причинить ей боль.
— Вау, — шепчет она, прерывисто дыша. — Видимо, ты действительно хочешь меня, да?
Боже, я хочу её.
Дразнящую улыбку на её губах следует рассматривать как приглашение, но она лишь причиняет боль, усложняя моё положение.
Я провожу кончиками пальцев по её лбу, откидывая волосы назад.
— Нам нужно поговорить.
— Не может ли это подождать? У нас свободная от детей ночь, и…
— Это не может ждать, — мой тон твёрд.
Пока во мне ещё есть смелость рассказать, я беру её за руку и отвожу к табуретам, где каждое утро завтракают мои дети.
Господи, мне плохо.
Я чувствую, как Тру смотрит на меня, но едва могу смотреть на неё.
Она садится на табурет.
— Итак, о чём нам нужно поговорить? — её голос дрожит.
Я слышу колебание, нервозность в её
Я тоже нервничаю — нет, поправка. «Нервничаю» даже близко не подходит. Я чертовски напуган.
Сглотнув, я расстёгиваю верхнюю пуговицу на своей рубашке, ослабляя пальцами воротник. Затем встречаюсь глазами с Тру.
— Сегодня нам позвонил адвокат, — пауза... ладно, наверное, я тяну время. Я сглатываю.
Пронзительные глаза Тру наблюдают за мной. Как будто она пытается прочитать слова на моём лице, прежде чем я произнесу их.
Я делаю глубокий вдох и выговариваю:
— Речь идёт о женщине... и ребёнке, мальчике. Женщина, его мать, утверждает, что... ну, что он... мой... или Джонни.
Я вижу, как мои слова поражают её. Это похоже на физический удар. Она отшатывается назад, когда тянется рукой к стойке, сжимая её.
Шок превращается в боль, и она отражается на её лице.
Я заставляю себя держаться, хотя на самом деле мне хочется просто сломаться, схватить её, обнять и сказать, как я сожалею.
— Сколько лет мальчику?
Это первое, о чём она хочет меня спросить? Не совсем то, что я ожидал от неё услышать.
Затем меня осеняет, почему она спрашивает об этом.
Она спрашивает о его возрасте, чтобы узнать, изменил ли я ей в то время, когда мы были вместе.
Гнев поднимается внутри меня. Но злить Тру прямо сейчас не является ни мудрым, ни необходимым. Непохоже, будто я в том положении, чтобы начинать с морального превосходства.
Я только что сообщил ей шокирующую новость о том, что мне предъявляют иск на отцовство.
— Ему тринадцать, — говорю я сквозь стиснутые зубы.
Я замечаю небольшое облегчение, промелькивающее в её глазах.
Проводя руками вниз по своим бёдрам, она выдыхает. Затем смещается в сторону и встаёт с табурета. Встав на ноги, она пересекает кухню. Выключает музыку. После этого остаётся стоять там, прижимая руки к барной стойке, отвернувшись от меня.
— Тру... поговори со мной.
— Что ты хочешь услышать? — она разворачивается, сейчас выражение её лица твёрже камня. В этих глазах, которые я так сильно люблю, вспыхивает гнев, боль кружится по их краям. — Мои поздравления? Я должна поздравить тебя с тем, что ты снова станешь отцом?
— Нет... — я сердито сжимаю челюсть, отводя от неё взгляд. — Я не стану отцом снова. Я отец только наших детей, единственных детей, которые у меня есть, — я выплёвываю каждое слово.
— Нет, если верить той женщине! — кричит она, поднимая руки вверх. Когда она опускает их вниз, они с силой ударяются её по бёдрам.
— Обвинение. Только и всего, Тру. Это даже не обвинение. Это просто...
— А что же это, Джейк? Что? Что я сейчас слышу, так это то, что у тебя может быть другой ребёнок от другой женщины!