Штормовая пора
Шрифт:
Многих уже нет на белом свете, но жив Саша Бурдинов. Сколько он видел, что пережил… Он и по сей день в Ленинграде. Мы встречаемся как старые друзья. Возраст у него пенсионный, но работу не бросает.
— Привычное дело, — отшучивается он. — Блокадная закалка дает себя знать!
…Ремонт корабля шел тогда полным ходом, а в это самое время котельный машинист Алексей Потемкин лежал в госпитале. Его ранило 31 декабря, в канун нового, 1942 года. Сидели матросы в землянке на нарах, пили
— Интересно, что там, на корабле. Наверно, ребята притащили елку и встречают Новый год по всем правилам, — говорил Потемкин, подбрасывая в печь щепки, которые мгновенно вспыхивали, издавая сухой треск.
Дружок Потемкина замотал головой:
— Вряд ли. Там тоже готовность…
Командир взвода посмотрел на часы и напомнил:
— Твоя очередь проверять посты.
Потемкин оделся и вышел на мороз. Ночь была светлая, лунная. Под ногами хрустел снег. Потемкин осторожно пробирался по заснеженной траншее: «Надо бы ее углубить», — подумал он и услышал строгий окрик:
— Стой, кто идет?
— Свои!
— Пароль!
— Мушка. Отзыв?
— Патрон!
Бойцы сблизились.
— Что слышно? — спросил Потемкин.
— Тихо. Должно быть, фрицы Новый год встречают…
— Возможно, встречают, а все-таки надо смотреть и смотреть.
— На то мы и поставлены, — весело откликнулся боец. — С наступающим тебя!
— И тебя тоже. Давай лапу!
Оба сняли рукавицы, пожали руки и расстались.
Потемкин прошел всю траншею. И только поднялся в рост, решив пробежать несколько метров, оставшихся до следующего хода сообщения, как там, на немецкой стороне, застрочил пулемет. Алексей сделал еще несколько шагов вперед и упал лицом в снег…
Очнулся он в землянке. Друзья снимали с него телогрейку. Санитары сделали перевязку, а еще минут через пятнадцать он лежал в санках, укутанный тулупом, одеялами, и санитары повезли его в медсанбат…
И вот Потемкин уже почти два месяца в госпитале.
Рана зарубцевалась. Алексей, как мог, убеждал лечащего врача, что чувствует себя отменно, просил ускорить выписку, не скрывая своей заветной мечты вернуться обратно на корабль.
— Сие от меня не зависит, — уверял врач. — Флот сейчас на приколе, а сухопутным частям нужно непрерывное пополнение. Как решит начальство, так и будет…
Алексей, не очень уповавший на милосердие начальства, ходил удрученный или угрюмо лежал на койке, отвернувшись лицом к стене.
Однажды после врачебного обхода ему вручили письмо, и он моментально узнал почерк лейтенанта Гуза.
— С корабля пишут! — радостно объявил он раненым
— Что сообщают? — нетерпеливо спросил сосед по койке.
— Рады, что я поправился. Хотят вытребовать обратно на корабль.
Раненый протянул Алексею руку.
— Поздравляю! Значит, сбывается твое желание.
— Подожди, еще все может по-другому обернуться.
Теперь Алексей и вовсе лишился покоя — ждал вызова на корабль и только об этом думал. А когда вызов действительно пришел, он как-то притих — должно быть, устал от долгих ожиданий.
В морозный день моряк с крейсера «Киров» шел по пустынным улицам Ленинграда. Изредка попадались навстречу истощенные женщины, тянувшие санки с дровами и ведрами воды.
Где-то совсем недалеко рвались снаряды. Из окон со звоном вылетали стекла.
Гранитная набережная Невы занесена снегом. И вот, наконец, крейсер «Киров» — палуба укрыта досками, мачты и надстройки в белых узорах инея.
Потемкина охватило волнение.
Нет, корабль не был погружен в дремоту. На сигнальных мостиках и у зенитных пушек бодрствовали люди. Сигнальщики в дубленых полушубках, валенках и черных ушанках присматривались к пасмурному тревожному небу. Часовой узнал Потемкина.
— Ты с фронта?
— Разумеется. Откуда же еще.
— Как там дела?
— Пока в порядке. Сидят гады, окопались. Осенью их крепко угостили. Больше не наступают.
Потемкин поднялся на палубу и сразу встретил знакомого.
— Лешка! Да ты ли это? — бросился к нему навстречу машинист Борис Михайлов.
— Как видишь!
В кубрике собрались моряки, свободные от вахты. Узнав о возвращении Потемкина, прибежали все его друзья. Первым поднялся, еще прихрамывая после ранения, машинист Толя Галаган, протянул руку:
— Привет лихому разведчику!
— Где тебя хватило? — спросил Потемкин, внимательно осматривая приятеля с ног до головы.
— Там же, где и тебя. В разведку ходил, весь передний край на брюхе исползал, и ничего. А четвертого ноября он обстреливать принялся, и меня осколками накрыло…
— У тебя какая работенка?
— Пока ремонт. Скоро пошлют на лесопильный завод. Запустить паровую машину для пилорамы просят.
— При чем тут корабль? На заводе — свои кадры.
— Какие там кадры? — усмехнулся Галаган. — Сам знаешь, одни эвакуировались, другие поумирали. Завод этот ящики производит для мин и лодки по заказу флота. Кто им поможет, если не наш брат?!. А ну снимай пехотное, переодевайся в морское.
После сырых землянок кубрик показался Потемкину раем. Алексей то и дело оглядывался, останавливаясь на лицах друзей и на каждом знакомом предмете.
— А ты, хитрая лиса, знал, когда вернуться, — лихо подмигнул Галаган. — Уловил слушок, что на «Кирове» повышенные нормы довольствия — и тут как тут!