Штормовая волна
Шрифт:
Но худшее ждало его впереди. Она убедила Оззи пригласить свою младшую сестру Ровеллу, чтобы присматривать за детьми, а когда вконец обезумела, то вообразила, будто между Ровеллой и Осборном существует любовная связь, и как-то ночью, с глазами душевнобольной и растрепавшимися, словно водоросли, волосами, закричала, что никогда — никогда, попомни мое слово! — он до нее не дотронется. А когда он хотел проигнорировать безумные речи, заорала, что если он овладеет ей насильно, то она на следующий же день — на следующий же день, попомни мое слово! — убьет ребенка из собственной
Такой крест не может вынести ни один мужчина, и преподобный Уитворт всерьез раздумывал о том, как облегчить это бремя. Богатый человек, действительно богатый человек без религиозных обязательств, несомненно тут же нашел бы выход. Но Осборн не мог так действовать. Служитель Господа должен с честью выносить все испытания, да и дальнейшей карьере не поспособствует, если собратья по церкви будут считать, что он поступил опрометчиво и эгоистично, когда... словом, когда отослал ее. Как-нибудь нужно съездить в Эксетер повидаться с епископом, открыть ему душу, и быть может, епископ примет его сторону. Это будет большим шагом вперед, но делать его нужно со всей осторожностью. От этого идиота доктора Бенны мало проку, он заявляет, что миссис Уитворт страдает всего-навсего приступами меланхолии.
Вышагивая на крепких ногах за лакеем, Осборн молча подошел почти к самой кромке реки, где стояли, утонув в грязи, церковь и его дом, а открыв дверь в гостиную на первом этаже, обнаружил Морвенну у окна за вышивкой, на нее падали косые солнечные лучи.
Увидев мужа, она встала.
— Осборн. Ты приехал чуть раньше, чем я ожидала. Хочешь чаю?
— Карета отбыла раньше. — Он подошел к каминной полке, где лежали три письма, которые пришли ему во время отсутствия. — Где Джон?
— В саду с Сарой и Энн.
— Не следовало оставлять его без присмотра. У реки опасно.
— Он не без присмотра. С ними Лотти.
Лотти наняли вместо той потаскухи, сестры Морвенны, которая с позором вышла замуж за местного библиотекаря по фамилии Солвей. Ровелла Солвей. Лотти была ленива и уродлива, с щербатым лицом, но всё лучше, чем ее нахальная и отвратительная предшественница.
Оззи вытащил часы.
— Полагаю, ты уже пообедала, — раздраженно сказал он. — Что у нас есть? Видимо, ничего.
— Есть цыплята и язык. И кусок бараньей ноги. А еще заварной крем и пирог.
— Плохо приготовленный и безвкусный, — заметил Оззи. — Знаю, знаю. Пока не пообедаешь в одном из домов знати, то и не поймешь, насколько паршивую пищу подают в собственном доме.
Морвенна посмотрела на мужа.
— В Трегрейне не всё прошло гладко?
— Что? Разумеется, всё прошло превосходно. С какой стати могло быть по-другому?
Оззи взял письма. Одно, как он понял по замысловатому почерку, пришло от этого страдающего подагрой болвана Ната Пирса, наверняка с приглашением на партию в вист. Второе было от церковного старосты, скорее всего с какой-нибудь мелкой жалобой. На третьем адрес был написан четкими буквами, запечатано простым черным сургучом без оттиска. Оззи встретился взглядом с женой.
В последнее время она была такой неряшливой, даже
— Путешествие было утомительным? — спросила Морвенна, проявляя беспокойство, которого на самом деле не чувствовала, в попытке понять причину дурного настроения Оззи.
— Утомительным? Разумеется, утомительным. — И вспомнив о поездке, Оззи почесался. — Эти экипажи — просто кошмар, кишат блохами и вшами. И никто даже не думает их проветрить или почистить сиденья. В следующий раз поеду в дилижансе... Да еще там был этот высокомерный сквайр Полдарк.
— Полдарк? Ты про Росса Полдарка?
— А про кого ж еще? Есть ведь только один Полдарк. Хвала Господу. Высокомерный и самонадеянный, как всегда.
— Видимо, возвращался из Лондона, из парламента?
— Разумеется, причем так рано. Джордж не пренебрегал своим долгом, когда был членом парламента. Несомненно, у Полдарка проблемы на шахте или что-то в этом роде.
Оззи сломал печать на третьем письме.
— Он так сказал?
— Что?
Оззи уставился на письмо.
— Он сказал, что у него проблемы на шахте?
— Ну конечно же нет! Во всяком случае, не напрямую.
Оззи узнал почерк. Такой же аккуратный и четкий, как у мистера Пирса, но не такой витиеватый. Вопреки всем доводам рассудка, его сердце гулко застучало.
Дорогой викарий!
Надеюсь, вы простите, что я обращаюсь к Вам после такого длительного молчания, но я и впрямь каждый вечер молюсь о том, чтобы прошедшие два года смягчили те тяжелые чувства, с которыми мы расстались. Хотя я лично никогда, смею заверить, не чувствовала к Вам и моей сестре ничего кроме благодарности за приют, который вы мне дали, а также за Ваше внимание и привязанность. Но я много раз пыталась повидаться с Морвенной, и она всякий раз отказывалась от приглашения, а на улице холодно отворачивалась.
Исходя из этого, я полагаю, что вряд ли буду принята в Вашем доме или церкви. Видимо, мой брак с человеком ниже по происхождению стал барьером для примирения. Но всё-таки мы живем в одном городе, и мне хотелось бы верить, что вражда между нами наконец-то закончится. Моя кузина, миссис Элизабет Уорлегган, время от времени меня принимает, и если нам доведется однажды у нее встретиться, мы могли бы избежать неловкости, если бы поприветствовали друг друга без заметной холодности или нелюбезности. Если Вы можете повлиять на Морвенну, умоляю, сделайте это.